Глядя ей прямо в глаза, он черпал силу и спокойствие в этих зеленовато-карих глубинах.
— Я хочу жениться на тебе, хочу такой же брак, как у Джека и Клэрис, у Тристана и Леоноры. Не знаю, возможно ли это, сумею ли я… Думаю, что смогу, и хочу попытаться. С тобой. Хочу, чтобы у нас было это, хотя не в силах объяснить, что «это» такое.
В ее глазах сияло понимание, а лицо светилось счастьем Тугой узел страха, свившийся в груди, ослаб.
Эмили подступила ближе и провела ладонью по его щеке.
— Я могу объяснить. Последние несколько дней я ни о чем другом не думала, смотрела и училась тому, что поможет сделать брак крепким. Я знаю, что мы должны делать. Нужно доверять друг другу, ценить друг друга и делить все, хорошее и плохое.
У Гарета перевернулось сердце. Подняв руку он прижал палец к ее губам.
— Больше ничего не говори.
Широко раскрыв глаза, она вопросительно уставилась на него.
— Это старое поверье. Вернее, солдатское суеверие. В нем есть своеобразная логика. Идя в битву, следует сделать все, чтобы тебе было нечего терять. Ну, или почти нечего. Сражаться, зная, что у тебя есть то, что дороже жизни, означает искушать судьбу. Более того, это опасно. Потому что драка неизбежно вступает в противоречие с инстинктом самосохранения. Оказываясь лицом к лицу с врагом и зная, что тебе есть что терять, становишься слабее. Это так отвлекает! Да, я хочу, чтобы ты стала моей женой, но не желаю говорить об этом и делать какие-то заявления или принимать решения сейчас. Ты понимаешь меня?
Ее улыбка стала еще увереннее. Она прильнула к нему, и он крепко ее обнял. Эмили сжала его лицо ладонями и прошептала:
— Понимаю.
Он наклонил голову и поцеловал ее. Эмили ответила на поцелуй с неукротимой страстью, с абсолютным самозабвением. Ее радость, готовое вырваться наружу счастье были такими нескрываемыми, такими мощными, что она не могла их сдержать.
Она со смехом прервала поцелуй и повела Гарета к кровати, где помогла снять сюртук, жилет и освободила от галстука. Расстегнула рубашку и стала вынимать запонки. И только потом потянулась к поясу брюк.
— Сначала туфли, — сдавленно прохрипел Гарет.
Глядя на нее глазами, потемневшими от желания, он отступил и сбросил туфли, а потом потянулся к Эмили. Она откинула шаль и оказалась в его объятиях. Подняла лицо, безмолвно предлагая губы. И позволила уже знакомым ощущениям захлестнуть ее с головой.
Не успев опомниться, Эмили оказалась на кровати.
Тяжелая рука завладела ее грудью. Ее веки опустились; она застонала от острого наслаждения, когда он теребил набухший бутон.
Еще секунда — и Эмили потеряет возможность взять над ним власть, хотя бы на сегодняшний вечер.
Она положила руки ему на плечи, скользнула ниже, по груди, и оттолкнула.
— Позже, — пробормотал он. По его тону было понятно, что он имеет в виду «много, много позже».
— Нет. Сейчас. Повернись на спину.
Он с досадливым стоном подчинился и, не выпуская ее из объятий, повернулся на спину. Она стала целовать его, жадно, страстно, почти исступленно, вкладывая всю жаркую страсть в эти головокружительные поцелуи. И одновременно властно сомкнув ладонь на его раскаленной плоти.
Гарет словно оцепенел, и Эмили подняла голову.
— Подожди немного, — пробормотала она, опустившись ниже. Ее пальцы ласкали, гладили… обещали. Влажные поцелуи посыпались на его грудь. Губы нашли плоский мужской сосок. Эмили обвела его языком, чуть прикусила.
Его дыхание участилось, когда она спустилась еще ниже, самозабвенно целуя его и продолжая ласкать отвердевший фаллос. Когда она дошла до пупка, Гарет с трудом втянул в себя воздух. И больше дышать не смог. От желания. И надежды.
Как давно женщины не ублажали его таким способом… целую вечность. Но одно обстоятельство держало его в напряжении и подчинении, пьянило и околдовывало: это она, Эмили, женщина, которую он хочет видеть своей женой, готова ублажать его.
И он, беспомощный пленник страсти, снова задохнулся, когда ее губы наконец коснулись самого кончика.
Его пальцы инстинктивно застыли на ее затылке, вцепившись в шелк волос, когда он усилием воли оставался неподвижным, удерживая бедра от резких толчков вверх.
Откинув голову, он невидящими глазами смотрел в потолок. И гадал, что она сейчас сделает, мысленно умоляя, надеясь, молясь… и тут ощутил влагу ее языка, медленно, чувственно скользившего по атласной поверхности фаллоса.
Его глаза закрылись. Челюсти сжались. Но кончик языка проделал нечто невероятное, и он едва не потерял сознание.
Ее дыхание, мягкое и нежное, омывало его влажную кожу. Каждый нерв, каждый уголок сознания был замкнут на том, что она станет делать дальше.
Прикосновение ее пухлого ротика, вбиравшего его плоть, вырвало у Гарета стон.
Другого ободрения ей не потребовалось. Она принялась за дело со всей энергией, самозабвением и преданностью, на какие только была способна. Может, она и была новичком, но за самое короткое время превратила его в комок жаждущей плоти. Запустив обе руки в ее волосы, прерывисто дыша, с бешено колотившимся сердцем и закипевшей кровью, он из последних сил цеплялся за остатки рассудка, за некое подобие самообладания, пока она посылала ему волну за волной острого наслаждения.
Эмили ощущала, как нарастает в нем напряжение. И наслаждалась этим. Все происходящее оказалось еще лучше, чем она ожидала. Эмили не думала, что это такая радость — ласкать любимого человека. Дать ему столько удовлетворения. Испытывать чисто женское торжество при мысли о том, что у нее хватило сил свести его с ума.
— Довольно! — гортанно прохрипел Гарет.
Отстранив Эмили, он одним плавным движением поднялся, поставил ее на колени и схватился за подол ночной сорочки. Эмили высвободила руки из рукавов.
Матрас просел, и Эмили едва не повалилась навзничь, но его рука обвила ее талию, и она едва успела увидеть, как сорочка легким облаком опустилась на пол.
Она вдруг поняла, что он стоит на коленях за ее спиной. От него исходил жар, обжигавший ее плечи, спину, доходивший до бедер.
Его губы прижались к ее уху.
— Ты можешь быть моей гурией всегда. В любую минуту.
Обещание, звучавшее в его словах, послало дрожь ожидания по ее позвоночнику. Она снова закрыла глаза и затрепетала от ожидания. Он прижался теснее. Сильно сжал бедро. Другая рука распласталась на животе.
— И как каждый хороший хозяин, я наслаждаюсь своей рабыней.
Она тихо охнула и судорожно вцепилась в лежавшую на талии руку Гарета.
Вторая рука поползла вниз. Находя. Гладя. Владея.
Пока она, всхлипывая и задыхаясь, не выгнулась, не откинула голову.
Прижавшись к ней бедрами, он надавил на ее плечи, так что ей пришлось опереться на руки. И тогда он скользнул в нее сзади. Наполнил до конца. Глаза Эмили широко раскрылись, но она не издала ни звука. И услышала прерывистый стон, когда он вышел из нее. Но когда снова вонзился, она тихо всхлипнула. Ощущения были острее обычного, кровь била в виски. Мир перестал существовать. Гарет подался вперед и стал мять ее груди.
