— Так почему же вы выбрали меня?
У герцога возникло искушение объяснить ей это со всеми пикантными подробностями, но он сдержался и проворчал сквозь зубы:
— Потому что вы особенная.
— Особенная?
«Конечно, особенная, если осмеливаетесь спорить». Герцог приостановился и возвел глаза к небу, словно призывая дать ему сил для разговора с упрямой Анстрадер-Уэзерби.
— Могу выразить свою мысль следующим образом: вы молодая привлекательная женщина хорошего происхождения, мы провели целую ночь наедине, и мне хочется спать с вами. — Он улыбнулся. — Полагаю, вы предпочтете, чтобы мы сначала поженились?
Ее ошеломленно-испуганный вид пролил бальзам на его душу. Всматриваясь в лицо Девила, Онория все шире раскрывала свои серые глаза. Он знал, что она сейчас видит — огонь желания, сжигающий его тело.
Девил ожидал услышать массу бессвязных и бессмысленных восклицаний, но Онория вдруг заморгала, словно освободившись от гипноза, вздохнула глубоко и, прищурившись, заявила:
— А я не выйду за вас замуж ради постели. То есть… — Одумавшись, она пояснила: — То есть ради того, чтобы вы спали со мной.
На ее щеках появился предательский румянец. Девил угрюмо кивнул.
— Отлично. — И, сжав покрепче руку Онории, поволок ее дальше.
Всю дорогу они сидели на лошади, тесно прижавшись друг к другу, и Девил жестоко мучился от возбуждения. Он удивлялся, как ему удалось пересилить себя и не швырнуть ее на солому прямо там, в конюшне, чтобы положить конец своим страданиям. В результате его начала терзать безумная головная боль. Надо двигаться, и побыстрее, иначе вожделение может одержать верх.
— Вы, — заявил Девил, когда они обогнули дом, — можете выйти за меня замуж по целому ряду разумных и приемлемых для общества причин. Но я женюсь на вас ради постели.
Онория метнула на него взгляд, подобный удару кинжала.
— Это… Боже мой!
Она вдруг замерла, не в силах оторваться от великолепного зрелища. Ее взору предстал Сомершем-Плейс, купающийся в лучах солнца. Огромный, из камня нежно-желтого цвета дом, выстроенный лет сто назад, поражал своим изяществом и соразмерностью. Перед ним расстилалась заросшая травой лужайка, на краю которой поблескивало озерко. Вдоль извилистой аллеи росли старинные дубы. По каменной стене сбегал водопад белых роз, на их благоуханных цветах сверкали капли росы. Крякали утки, взлетевшие с озера; в воздухе стоял аромат свежескошенной травы.
Но больше всего Онорию околдовал сам дом. Он манил ее своей надежностью, величием и той особой мягкостью линий, которую накладывает время. Стекла в свинцовых рамах сверкали под лучами солнца. Огромные двойные дубовые двери прекрасно сочетались с крыльцом, выдержанным в строгом классическом стиле. Дом, как женщина в пору ее расцвета, очаровывал, влек к себе с неудержимой силой.
И герцог предлагает ей стать хозяйкой такого великолепия! Зная, что он смотрит на нее, Онория все-таки позволила себе немного помечтать. Ведь именно для такой жизни ее растили и воспитывали. Сама судьба предназначила ей быть герцогиней. Но выйти замуж за Девила? Это слишком рискованно… Нет! Онория пообещала себе, что никогда больше не допустит таких мыслей.
Преодолев соблазн, она глубоко вздохнула. Неожиданно ей бросился в глаза каменный герб над крыльцом: щит со вставшим на дыбы оленем и геральдическими лилиями. Внизу вилась широкая лента с высеченной на ней надписью. Надпись была на латыни, и Онория не сразу перевела ее.
— Иметь… и держать? — уточнила она. Девил сжал ей руку.
— Девиз семейства Кинстеров.
Онория закатила глаза, а он уже тащил ее к крыльцу с такой силой, что сопротивляться было бесполезно.
— Куда вы меня ведете? — Она почему-то сразу представила себе логово пирата с шелковыми подушками и занавесками из прозрачного газа.
— К моей матери. Кстати, она предпочитает, чтобы ее называли вдовствующей герцогиней.
— Но вы еще не женаты, — нахмурилась Онория.
— Пока нет. Моя мать таким способом деликатно напоминает мне о моем долге.
Деликатно! Интересно, что же сделает герцогиня (а она ведь мать Девила), если захочет нажать посильнее? Пожалуй, сейчас самое время поставить точки над i, a иначе и не стоит переступать порог его дома. Нет ни малейшего сомнения, что там, в доме, Девил — царь и бог. Он не посчитается с тем, что они не достигли соглашения насчет их будущих отношений.
Около дверей Девил остановился и выпустил ее руку.
— Ваша светлость, мы должны… — начала было Онория, гордо выпрямившись.
Но тут дворецкий — и какой дворецкий! — торжественно распахнул двери. Упустив момент, Онория постаралась скрыть свои чувства и принять приветливый вид. Дворецкий встретил своего хозяина искренней радостной улыбкой.
— Доброе утро, ваша светлость.
— Доброе утро, Уэбстер.
А Онория не собиралась сдавать свои позиции. Она не войдет в дом до тех пор, пока Девил не признает, что не только он, но и его гостья имеет право пренебречь мнением светского общества.
Между тем герцог жестом приказал Онории следовать за ним и для большей убедительности положил руку ей на талию. Оставшись без нижней юбки, она через тонкую ткань платья ощущала его твердую ладонь. Девил словно невзначай скользнул рукой ниже талии… и еще ниже… и еще… Когда его пальцы коснулись ложбинки между ягодицами, Онория тихонько ахнула и быстро вошла в дом.
— Уэбстер, это мисс Анстрадер-Уэзерби, — Девил обернулся, и в его глазах блеснуло торжество. — Она погостит у нас… ее багаж скоро привезут.
Уэбстер отвесил низкий поклон.
— Я распоряжусь, чтобы вещи доставили в вашу комнату, мисс.
Онория сухо кивнула. Ее сердце норовило выскочить из груди, кожа в самых неожиданных местах то горела, то покрывалась мурашками. Правда, дворецкий вел себя безупречно, тут ничего не скажешь. Он нисколько не удивился, что его хозяин явился полуголым. Неужели только она одна видит в его обнаженной груди нечто особенное? Онория хотела уже недоверчиво фыркнуть, но сдержалась и вместо этого задрала нос еще выше.
Изнутри дом производил куда более сильное впечатление. Величественный холл с высоким потолком был запит солнечным светом, который просачивался через вентиляционные отверстия и бил в окна, расположенные по бокам парадной двери. Обои цвета слоновой кости были усыпаны герцогскими голубыми лилиями. Панели из светлого дуба отливали мягким блеском. Пол был выложен бело-голубой плиткой. Лестница из полированного дуба с красивыми резными перилами вела на галерею, разделяясь посередине на два рукава.
Уэбстер уведомил хозяина, что его кузены дома. Девил кивнул.
— Где вдовствующая герцогиня?
— В гостиной, ваша светлость.
— Я сам провожу к ней мисс Анстрадер-Уэзерби. Подожди меня.
