— Вот как? — Онория уставилась на него в полном ошеломлении. — Почему? Женоненавистником вас не назовешь.
Девил скривил губы.
— Подумайте сами, Онория Пруденс. Появиться со мной в парке — это равносильно признанию. Незамужним дамам я пока не делал подобных предложений, а замужние женщины не станут афишировать незаконную связь.
Леди Четуинд явно ждала, что ее заметят. Когда церемония приветствия была закончена, Онория уже кипела от негодования.
— А как же я?!
Девил взглянул на нее. Выражение его лица было суровым.
— Вы — другое дело. Мы ведь собираемся пожениться.
Не устраивать же сцену в парке! Онория бушевала, но ярость отражалась только в ее глазах. Один Девил видел, что с ней творится. Но он смолчал и, дерзко подняв брови, целиком переключился на лошадей.
Онория не стала расспрашивать его о расследовании, как планировала раньше, не стала произносить гневную тираду — вполне заслуженную. Она старалась сдержать эмоции, и не просто сдержать, а полностью отвлечься от них. Раздражение вряд ли поможет ей осуществить свой замысел.
Она искоса взглянула на четкий, словно вырезанный из камня, профиль Девила. И, прищурившись, посмотрела вперед: у поворота образовалась пробка. Экипажи выстроились в ряд, дожидаясь своей очереди. Девил пристроился в самый конец, и Онория решила воспользоваться удачным моментом.
— Вы и ваши кузены узнали что-нибудь о причинах убийства Толли?
— Я слышал…
Онория затаила дыхание.
— Что тетя Горация собирается дать бал примерно через неделю, — Девил обратил к ней невозмутимый взор, — дабы возвестить о прибытии нашей семьи. До этого, боюсь, нам придется ограничиться экскурсиями по парку или другими, столь же скромными, развлечениями. Потом…
Не веря себе, Онория слушала длинный перечень традиционных светских удовольствий, которыми собирался угощать ее Девил. Она и не пыталась прервать его. Что же это такое?! Ведь он принял ее помощь, рассказал, что его люди ничего не нашли в соседних с Сомершемом городках. Она решила, что Девил признал ее право принимать участие в расследовании преступления или по крайней мере знать, как оно продвигается. Но все оказалось иначе.
Онория сидела прямо, напустив на себя безразличный вид, и держала язык на привязи. И только когда Девил умолк, повернулась к нему и сказала:
— Это нечестно.
— Так устроен мир, — сурово ответствовал он.
— Значит, — заявила она, выпятив подбородок, — пора менять порядок вещей.
Девил, не произнеся ни слова, щелкнул поводьями и погнал лошадей дальше.
Онория так высоко задрала голову, что не заметила джентльмена, стоявшего на обочине. Тот поприветствовал их, помахав своей тросточкой. Девил осадил лошадей. — Добрый день, Чарльз.
Чарльз Кинстер наклонил голову.
— Здравствуй, Сильвестр. — Он перевел взгляд на Онорию. — Мое почтение, мисс Анстрадер-Уэзерби. Она приветливо кивнула.
— Сэр, могу я узнать, как поживает ваша семья?
Черная повязка была хорошо заметна на коричневом сюртуке Чарльза. Девил тоже носил этот символ траура, но он сливался с черной материей. Онория наклонилась и протянула Чарльзу руку.
— Я еще не виделась с вашими родственниками здесь, в Лондоне.
— Они… — Чарльз колебался. — Ну, я думаю, они начинают приходить в себя. А как вы? Признаться, я удивлен, встретив вас здесь. По-моему, у вас были другие планы?
Онория многозначительно улыбнулась.
— Так оно и есть. А все это… — она взмахнула рукой, — это временно. Я согласилась остаться с герцогиней на три месяца. Потом начну готовиться к путешествию в Африку. Оно будет долгим: там есть что посмотреть. — Онория сухо улыбнулась. — И я посмотрю.
— Вот как? — Чарльз слегка нахмурился. — А я слышал, тут есть хорошая выставка. Если Сильвестр занят, пожалуйста, сообщите мне, я с удовольствием буду сопровождать вас. Всегда к вашим услугам.
Онория царственно кивнула. Пообещав передать привет родным, Чарльз удалился. Слегка шевельнув поводьями, Девил пустил лошадей рысью.
— Онория Пруденс, вы способны вывести из терпения даже святого.
В его мягком голосе явственно звучали нотки раздражения.
— Но вы не святой, — возразила Онория.
— Верно, и вам следует иметь это в виду.
Она вздрогнула и стала смотреть прямо перед собой.
Девил еще раз прогнал экипаж сквозь строй многочисленных карет, в которых сидели дамы из высшего общества, а потом развернул лошадей к дому. Когда они подъехали к Гросвенор-сквер, Онория опять вспомнила о своей главной цели — цели, которая пока так и не била достигнута.
Остановившись возле парадного входа, Девил отдал поводья Слиго, спрыгнул с козел и взял Онорию на руки. Она и глазом моргнуть не успела, как оказалась на крылечке. Допрос придется отложить — не затевать же спор у самых дверей.
Девил вошел в дом. В холле стояли Уэбстер и Люцифер.
— Ты сегодня пришел рано.
Онория удивленно взглянула на Девила: он явно был чем-то недоволен. Люцифер недоуменно вздернул брови, но тут же с чарующей улыбкой коснулся губами ее руки.
— Можешь считать это компенсацией за то, что меня не было в прошлый раз, — сказал он, выпрямившись.
В прошлый раз? Онория взглянула на Девила, но его лицо было непроницаемым.
— Извините, дорогая. Нас ждут неотложные дела.
Дела! Онория задумалась. Какой бы придумать предлог, чтобы остаться с ними? Она перебрала разные варианты, но ни один из них ее не удовлетворил. Выругавшись про себя, Онория кивнула — сначала своему обидчику, потом его кузену, — повернулась и поднялась к себе на второй этаж.
* * *
— Не знаю, стоит ли еще раз говорить о том, что и так очевидно, но мы no-прежнему в тупике. Признаюсь, мне уже надоели эти бесконечные неудачи. — Слова Габриеля были встречены всеобщим одобрением. Все шестеро кузенов сидели в библиотеке, устроившись на кушетке и в креслах.
— Что касается меня, — протянул Уэйн, — то я предпочел бы потерпеть неудачу, Хоть было бы о чем доложить. Так вот, старина Мик, верный слуга Толли, покинул наши прекрасные берега.
— Он уехал из Англии? — мрачно спросил Гарри.
— Об этом мне сообщил Чарльз. — Уэйн смахнул с колена пушинку. — Я направился в апартаменты Толли. Оказалось, что их уже сдали другим людям. По словам хозяина, который живет на первом этаже, Чарльз появился там на следующий день после похорон. Никто не предупредил Мика о случившемся, и он, вполне понятно, был совершенно сражен этой новостью.
Ричард едва слышно присвистнул.
— Он прожил с этой семьей целую вечность и очень любил Толли.
