— Мама сказала, что надо обязательно посмотреть на «домашний» бал, — пояснила Аманда, доедая сдобную булочку с изюмом.
— На следующий год нас будут вывозить в свет, — добавила Амелия.
— Как вы поживаете? — спросила Онория, разглядывая сестер.
Обе девочки подняли глаза, в которых уже не осталось и следа прежней боли. Потом они задумчиво наморщили лбы.
— По-моему, хорошо, — сказала Аманда.
— Мы по-прежнему ждем его к ужину. — Амелия подобрала последнюю крошку.
— Нам кажется, что он опять будет смеяться и шутить — как в тот последний вечер, — кивнув, продолжила Аманда. Онория нахмурилась.
— В последний вечер?
— Перед тем как его застрелили.
— Толли ужинал с вами?
— Да, он был в отличном настроении, как всегда. Толли играл с малышами в бирюльки, а после ужина мы все играли в «спекуляцию». Было очень здорово.
— Значит… — Онория заморгала. — Я хочу сказать, это прекрасно, что вы сохранили о нем такие светлые воспоминания.
— Да, — Аманда кивнула, — прекрасно. — Немного помолчав, она взглянула на Онорию. — А когда вы с Девилом поженитесь?
Онория вздрогнула словно от удара в грудь. На нее смотрели две пары невинных голубых глаз.
— Мы еще не решили, — сказала она, откашлявшись.
— О-о! — хором протянули близнецы с сияющими улыбками.
Поспешно ретировавшись, Онория укрылась в пустой нише. Ее одолевала злость. Сначала леди Осбэлдстон, теперь — сестры Толли. Кто следующий внесет сомнения в ее душу? На этот вопрос тут же последовал ответ, причем весьма неожиданный.
— Как вы себя чувствуете в качестве нового члена нашего клана?
Услышав тихий голос, Онория обернулась. Это была Луиза. Мать Толли улыбалась, но ее глаза оставались печальными.
— Вам надо привыкнуть, я знаю по себе. Онория глубоко вздохнула.
— Дело в другом, — Она замялась, а потом, ободренная ласковым выражением лица своей собеседницы, выпалила: — Я ведь еще не согласилась выйти замуж за Девила. Пока я думаю. — И, обведя рукой комнату, добавила: — Я чувствую себя самозванкой.
К ее немалому облегчению, Луиза не стала смеяться и не перевела разговор на другую тему. Нет, она внимательно посмотрела на Онорию и дотронулась до ее руки.
— Вы еще не уверены, не так ли?
— Не уверена, — едва слышно прошептала Онория и, помолчав, добавила: — Хотя я вроде бы уже приняла решение.
Вот она — голая, ничем не приукрашенная правда. Онория была ошеломлена. Что он… они сделали с ней? И как быть с поездкой в Африку?
— Ваши сомнения вполне естественны. — Голос Луизы звучал успокоительно, в нем не было и намека на покровительственные нотки. — Особенно в таком случае: ведь решение в основном зависит от вас. Со мной творилось то же самое. Артур был готов сложить к моим ногам свое сердце со всем прочим в придачу. Решение принимала я. — Луиза погрузилась в воспоминания. Ее губы слегка скривились, глаза затуманились. — Легко решать, когда дело касается только тебя. Но если надо учесть интересы других… тут призадумаешься. Тем более если твой жених — из рода Кинстеров. — Она засмеялась. — Что уж говорить о Девиле Кинстере!
— Он тиран, — заявила Онория. Луиза снова развеселилась.
— Да, спору нет. Все Кинстеры склонны к деспотизму, но Девил превзошел всех их, вместе взятых.
Онория хмыкнула.
— Он очень жесткий человек и привык действовать, как ему вздумается.
— Расспросите как-нибудь Хелен. Она поведает вам истории, от которых волосы встанут дыбом. Онория нахмурилась.
— Я полагала, что вы хотите подбодрить меня.
— Так и есть, но это не значит, что я не вижу недостатков Девила. Все жены Кинстеров сталкиваются с проблемами такого рода. Но Девил — человек, всегда готовый прийти на помощь, он предан своей семье. Да, он вожак, «президент коллегии адвокатов Кинстеров», но подарите ему сына или дочь — и Девил будет сидеть дома и каждый вечер играть в бирюльки.
Слова Луизы вызвали в воображении Онории яркую картинку. Большой черноволосый мужчина с жесткими чертами лица лежит на ковре перед пылающим камином, а ребенок в коротеньких штанишках пытается вскарабкаться на него. Она словно наяву слышала пронзительные взвизгивания малыша и глухой рокочущий смех Девила. Казалось, до них можно было дотянуться, дотронуться рукой. Онория ожидала, что хорошо знакомый ужас снова охватит ее и поглотит видение, превратив его в неосуществимую мечту. Она ждала… но картинка не исчезала.
Отсветы огня поблескивали на черных волосах мужчины и мальчика. У обоих они были густые, кудрявые и непослушные. Онория коснулась плеча мужчины — крепкого, как скала, а потом, не в силах бороться с собой, робко погладила лицо ребенка. Он засмеялся и вздернул головку; его волосы оказались шелковистыми, точно крылья бабочки. В ее душе всколыхнулись прежде неведомые ей чувства — гордость и удовлетворение.
Онория быстро заморгала и перевела дыхание. Луиза равнодушно взирала на толпу гостей. О чем они говорили?
— Что значит «коллегия адвокатов Кинстеров»?
— А! — Луиза бросила на нее игривый взгляд и огляделась. Поблизости никого не было. — Люди думают, что мы не знаем, но эта шутка уже обошла весь Лондон. Ее придумал один остряк, когда Ричард и Гарри прибыли сюда вместе с Девилом и Уэйном, чтобы совершить нечто вроде обряда… обряда посвящения в мужчины. Насчет Ричарда и Гарри никто не сомневался, что они, подобно Девилу и Уэйну, будут проявлять интерес к определенным вещам. — Луиза сделала ударение на последних словах, а выражение ее глаз не оставляло сомнений в том, о каких «вещах» идет речь. — Потом в Лондон отправились Руперт и Аласдер, и через некоторое время их тоже призвали в «коллегию адвокатов Кинстеров».
— Как настоящих адвокатов призывают в Темпл-Бар? — задумчиво спросила Онория.
— Вот именно. — Улыбка Луизы погасла. — Следующим должен был быть Толли.
Теперь настала очередь Онории успокаивать собеседницу. Она ласково сжала ее руку.
— А я думала, это название связано с геральдикой.
— Вы имеете в виду черную полосу на гербе? — Несколько оживившись, Луиза проницательно взглянула на Онорию. — Между нами говоря, я совершенно уверена, что многие здесь называют наших сыновей «знатными бастардами»
[3]
. — Онория широко раскрыла глаза, а Луиза усмехнулась. — Хотя никто не осмелится сказать это вслух в нашем присутствии.
Онория скривила губы.
— Естественно. — Она нахмурилась. — А как же Чарльз?
— Чарльз? — Луиза пренебрежительно отмахнулась. — Он всегда был сам по себе.
К ним подошли две гостьи, собирающиеся покинуть бал. Когда с рукопожатиями было покончено и они снова остались наедине, Луиза сказала:
