— Почему ты выбрал именно Брамли? — спросила Онория, внимательно глядя на мужа. Девил скривил губы.
— К несчастью, мнение Кинстеров по этому поводу широко известно. Хозяйки осторожны: нам они ничего не скажут.
— Неужели ты действительно думаешь, что это был Толли? — помолчав, уточнила Онория.
Девил отрицательно покачал головой.
— Значит, остается только… — Он нахмурился и опять состроил гримасу. — Нет, тоже не верю.
Какое-то время они молчали. Онория очнулась первой.
— Пресвятые небеса! Я же опаздываю! — воскликнула она, посмотрев на часы, и вскочила с кушетки.
— Куда это ты собралась?
— Хочу навестить Луизу, а потом надо ехать к леди Коулберн на обед.
— Ничего не говори ни Луизе, ни моей матери. Онория снисходительно посмотрела на мужа.
— Разумеется, не скажу.
Она уже направилась к двери, но Девил остановил ее, развернул к себе и заглянул в глаза, дожидаясь, пока в них зажжется огонек страсти. Потом поцеловал. За поцелуем последовали шепот и мучительные, дразнящие прикосновения…
Девил внезапно отстранился. Онория рассердилась, но тут же успокоилась, увидев его улыбку. Она выпрямилась и величественно кивнула.
— Желаю вам хорошо провести день, милорд.
— Я желаю вам того же, миледи.
* * *
Остаток дня Онория проклинала мужа: его дьявольский поцелуй все время напоминал о себе. Дрожь, время от времени пробегавшая по телу, была совершенно необъяснима, поэтому пришлось последовать совету Луизы и выпить рюмку ликера. Расположившись на кушетке в гостиной (близнецы уселись на низеньких скамеечках у ее ног), Онория воспользовалась случаем и поделилась идеей, совсем недавно пришедшей ей на ум.
— Я хочу дать бал.
Онория знала, что обязана показаться обществу в качестве герцогини Сент-Ивз. Бал в межсезонье представлялся ей прекрасным решением проблемы.
— Бал? — У Аманды округлились глаза. Она повернулась к матери. — А нам можно будет пойти?
При виде сияющих лиц дочерей Луиза постаралась скрыть улыбку.
— Это зависит от того, пригласят ли вас и что это будет за бал.
Аманда и Амелия посмотрели на Онорию, но та притворилась, что ничего не заметила, и снова обратилась к Луизе:
— Думаю, это будет «домашний» бал. Только для родственников и друзей. Луиза кивнула.
— Светское общество еще не собралось, большинство занято охотой. Сейчас герцогине Сент-Ивз не пристало давать свой первый официальный бал.
— Конечно. Это будет расценено как оскорбление. Все гранд-дамы надуют губы. Но «домашний» бал не вызовет их гнева.
— Поскольку вы приехали в Лондон по делам, никто не осудит вас за это маленькое развлечение, — великодушно согласилась с ней Луиза. — И разумеется, первый официальный бал ты не можешь провести без Хелен.
— Верно. — Онория кивнула. Вдовствующая герцогиня гостила у друзей и должна была вернуться только в начале сезона. — Но этот бал мы устроим только для друзей…
— И для семьи, — добавила Луиза.
— Значит, — задумчиво продолжала Онория, — можно будет сделать это в ближайшее время.
Близнецы бросали умоляющие взгляды то на мать, то на Онорию, а те сидели с непроницаемыми лицами.
— А нас пригласят? — заныли они.
Онория посмотрела на них с напускным удивлением.
— Боже милостивый! Сначала причешите как следует свои волосы.
Луиза рассмеялась. Девочки надулись, а потом вскочили со своих скамеечек и подошли к кушетке.
— Мы обещаем, что будем одеты и причесаны очень аккуратно.
— Мы будем самыми благовоспитанными девочками.
— И у нас так много кузенов, что вам и партнеров не нужно будет нам искать.
Глядя на их горящие глаза, Онория представляла, какое впечатление произведут на близнецов их великолепные кузены в бальном зале да при полном параде. Заметив ее сомнения, девочки напустили на себя такой жалобный вид, что она расхохоталась.
— Разумеется, вас пригласят. — Она перевела взгляд с одного восторженного личика на другое. — Но пойдете вы на бал или нет, будет решать ваша мама.
Взоры девочек устремились на Луизу. Несмотря на добрую улыбку, голос Луизы звучал строго:
— Сначала я должна поговорить с вашим отцом. Но, учитывая, что в этом сезоне состоится ваш первый выход в свет, «домашний бал», особенно у герцогов Сент-Ивз, будет прекрасным началом вашей новой жизни.
Окрыленные надеждой, близнецы просияли и тут же стали теребить мать по поводу своих бальных платьев. Оставив их в весьма возбужденном состоянии, Онория отправилась к леди Коулберн, чтобы отобедать с ней в окружении целой толпы молодых дам. Те требовали устроить бал и не желали принимать никаких отговорок новоиспеченной герцогини. Как только стало известно, что Девил в городе, в глазах многих загорелся огонек: теперь он не вольный повеса, а женатый человек, и с ним не так страшно завести интрижку.
Безмятежно улыбаясь, Онория думала о том, что неплохо бы поставить на мужа тавро (или татуировку?) — на лоб и на другую важную часть тела. И пусть скучающие светские дамы ищут развлечений в другом месте — Девил принадлежит только ей. Онория с трудом удерживалась от желания заявить это публично.
Когда она села в карету и отправилась в обратный путь, на Гросвенор-сквер, ревность разыгралась вовсю. Ее потрясла неистовая сила этого чувства, но его источник был очевиден. В светском обществе мужа потерять легко.
Такие мысли не посещали Онорию давно — с той самой ночи, когда Девил во время бури зашел к ней в спальню. Несмотря на все свои страхи, несмотря на то что Слиго и старший конюх разделяли ее подозрения, больше ничего ужасного не происходило. И теперь казалось, что Девил был прав: никто не портил ось фаэтона — произошел несчастный случай.
Пристально глядя в окно кареты, Онория почувствовала неожиданный прилив сил и решимости. Она удивилась, но приняла это как должное. Уж слишком часто ей говорили, что сама судьба благословила их с Девилом брак.
Значит, она никому его не отдаст.
* * *
Девил пообедал с друзьями, потом зашел в клуб. Шел третий день его пребывания в столице. Несмотря на присутствие жены, он постепенно возвращался к прежнему удобному распорядку жизни.
— Единственная разница состоит в том, — объяснил Девил Уэйну, когда они заглянули в читальный зал, — что теперь в моей постели всегда тепло.
Уэйн ухмыльнулся и, взяв кузена под локоть, указал на два пустых кресла. Девил развернул газету и уставился в нее невидящим взглядом. Он думал о своей упрямице жене. И как его угораздило жениться на женщине, которую невозможно запугать или принудить к чему-либо силой?! Такие попадаются один раз на миллион. Конечно, в дело вмешалась судьба. Ему оставалось одно: надеяться, что судьба подскажет, как справляться с женой, не разрушая той хрупкой связи, которая начала устанавливаться между ними.
