Она заметила двух красавиц, пытавшихся привлечь внимание Габриэля, смотревшего на них с полным равнодушием, когда длинные цепкие пальцы властно взяли ее за локоть.
— Добро пожаловать в город, дорогая. — Пальцы сползли ниже, переплелись с ее собственными и на мгновение сжали их.
Алатея обернулась, сияя улыбкой.
— А я-то гадала, куда вы пропали!
Она оценивающе пробежала глазами по высокой фигуре подошедшего.
— И как прикажете мне теперь называть вас — Аласдейр или Люцифер?
Его ослепительные зубы на мгновение сверкнули в улыбке.
— Думаю, любое имя подойдет.
Алатея оглядела зал.
— Интересно, что там поделывает ваш братец?
Люцифер проследил за ее взглядом.
— Он выполняет свой долг — стоит на часах. Мы с ним разделяем эту почетную обязанность и дежурим по очереди,
— А эти девушки — ваши кузины?
— Вы угадали. Дело в том, что у них нет старшего брата и нам приходится приглядывать за ними. Конечно, и Дьявол тоже должен нести свою долю ответственности, но теперь он нечасто бывает в городе, так как очень занят — ему приходится заботиться о герцогских землях, герцогском кошельке и герцогском потомстве.
Взгляд Алатеи скользнул по высокой фигуре герцога Сент-Ивза.
— Вот как? А эта дама?
— Онория, его супруга.
— Понятно! — Алатея кивнула.
Теперь ей стало ясно, почему Дьявол не спускает глаз с этой женщины. Ей приходилось время от времени встречать всех кузенов Габриэля и Люцифера; между этими встречами иногда проходило по несколько лет, но для нее не составляло труда узнать их в толпе. Их мужественная красота стала притчей во языцех, хотя они все были красивы по-разному. Дьявола легко можно было принять за пирата, Вейна отличали холодная грация и изящество, Габриэля — классические черты.
— Не вижу еще двоих, — сказала Алатея, оглядывая толпу.
— Их здесь нет. Ричард и его ведьма сейчас в Шотландии.
— Его ведьма?
— Я хотел сказать — его жена. У меня не вызывает ни малейшего сомнения тот факт, что она из породы ведьм. В тех краях ее называют Леди Долины.
— Вот как?
— Ну да. А Демон тоже занят — он сопровождает свою молодую жену на скачки.
— На скачки?
— Да, они оба питают интерес к скачкам. Разумеется, их интересуют только чистокровные лошади.
— О! — отозвалась Алатея, мысленно делая пометку в своем списке. — Итак, неженатыми пока что остаетесь только вы двое.
— Грешно бросать в меня камни тому, кто живет в башне из слоновой кости.
Улыбка Алатеи была по-прежнему дружеской:
— Я давно поняла, брак — не моя стихия.
— Помню, что ты мне это говорила, но так и не могу понять почему.
Она покачала головой и отвела глаза:
— Не важно. Забудем об этом.
Ее взгляд снова обратился к двум белокурым красавицам, весело щебетавшим и старательно игнорировавшим Габриэля.
— А ваши юные кузины, кажется, близнецы?
— Да, это их второй сезон, но им только по восемнадцать,
Алатея бросила взгляд на Люцифера, потом снова посмотрела на девушек, отметив их в высшей степени модные туалеты. Заметив, что Габриэль следит за ними с мрачным видом, она покачала головой.
— Вы не находите, что ваш брат странно себя держит? Если им по восемнадцать, то почему он так следит за ними?
В это время Люцифер заметил Мэри и Элис, прекрасно себя чувствовавших в группе сверстниц невдалеке от них.
— Зато ты за своими родственницами совсем не следишь…
Не дожидаясь ее ответа, он устремился к девушкам, рассчитывая увлечь подальше от их кружка. И тут же повел обеих через весь зал, чтобы, как скоро стало ясно Алатее, познакомить со своими кузинами, а минутой позже ускользнул, предоставив четырех прелестных красавиц заботам целой толпы внимательных молодых людей.
Алатея отметила чрезвычайно самодовольное выражение лица Люцифера, когда тот скрылся в толпе, и покачала головой. В прошлом ей достаточно часто приходилось принимать помощь и покровительство со стороны мужской части семейства Кинстеров, и она сразу поняла, что руководило Люцифером.
Его маневры неожиданно оказались удобными для нее. В течение следующего часа она могла быть спокойна насчет Мэри и Элис и уверена, что кузины Люцифера и Габриэля будут изо всех сил развлекать их.
Неожиданно появился дворецкий леди Осбэлдстон. Он плыл, раздвигая толпу, с серебряным подносом в руках, пока не оказался перед Габриэлем. Тот взял записку с подноса и величественным кивком отпустил дворецкого. Развернув послание, он пробежал его глазами, потом сложил снова и поспешно спрятал в карман.
Все эти действия заняли не более минуты, и на его бесстрастном лице нельзя было заметить даже отблеска волнения или смущения.
Полагая, что он готов подчиниться указаниям, изложенным в записке, Алатея оглянулась на Сирину и ее соседок, готовясь к своему следующему шагу.
Она добралась до бельведера на пять минут раньше, чем рассчитывала, и слегка запыхалась. Фолуэлл ждал ее в густых кустах, обрамлявших подъездную дорожку, как ему было приказано. Он захватил ее плащ, густую вуаль и башмаки на высоких каблуках, а также флакон духов, предназначенных специально для подобных случаев.
Отдышавшись, Алатея надушилась так, чтобы каждая прядь ее волос заблагоухала. Теперь она снова стала графиней.
В своем маскарадном костюме Алатея и впрямь чувствовала себя иной личностью — таинственность и обольстительные экзотические духи пробуждали в ней некую новую сторону ее натуры, и теперь ей нетрудно было войти в роль.
Павильон с бельэтажем стоял в конце аллеи испокон веку. Здесь, достаточно далеко от дома, нетрудно было избежать риска неожиданной встречи, поэтому она могла не опасаться, что на нее случайно упадет свет фонаря, когда позже возникнет необходимость переодеться.
Поблизости зашуршал гравий. Повернувшись лицом ко входу, Алатея выпрямилась, гордо подняла голову и сжала руки под плащом.
Что может быть лучше предвкушения? Подавив дрожь, она глубоко вздохнула. Сегодня вечером она была полна решимости взять верх и удержать свою позицию.
Когда он появился, его черный силуэт заполнил собой дверной проем. Преданный рыцарь пришел на зов своей дамы.
— Добрый вечер, дорогая.
Габриэль не спеша шагнул ей навстречу.
Она была творением ночи и теней, различимая только как силуэт на фоне еще более плотных и загадочных теней бельведера. Ее рост, вуаль и плащ — фантазия помогла Габриэлю проникнуть взглядом сквозь непроницаемую для взора одежду — все его чувства были сосредоточены на ней.
