— Ответь мне только на один вопрос: кто хочет, чтобы Кроули остановили?
Она недоуменно заморгала:
— Ну разумеется, я хочу.
— А кого ты попросила о помощи?
— Тебя.
— Раз мне доверено это дело, то я ставлю условия, а ты должна им подчиняться. Ясно?
— Да, но…
— Перестань спорить со мной. Мне надо поговорить с Вейном, и я не желаю доставлять Пэйшенс ненужные волнения.
— Ладно. Но я этого не одобряю.
Как только они наконец вынырнули из толпы, Алатея с уверенной улыбкой увлекла Пэйшенс в сторону и принялась что-то говорить ей. Это был прекрасный предлог, чтобы отделиться от остальных и исключить их участие в чисто женском разговоре.
Мужчины тут же быстро образовали свой кружок.
— Ну и что ты думаешь? — спросил Вейн.
— Это весьма опасно. Кроули скорее всего вытянул все сведения из Арчи Дугласа, все, что тому было известно.
Габриэль бросил взгляд на Вейна:
— Я полагаю, Арчи был в состоянии узнать тебя?
— Безусловно, он выглядел на удивление трезвым.
Габриэль посмотрел на Джерарда:
— Сведения малоутешительные. Ты должен скрыться.
Тот пожал плечами:
— Я могу на время уехать домой, в Дербишир.
— Нет, это слишком далеко. Тебе следует оставаться в пределах досягаемости, вблизи от Лондона — ты нам понадобишься в качестве свидетеля, чтобы подтвердить детали предложения компании инвесторам.
— И как, по-твоему, будет действовать Кроули?
— Я думаю, что он сделает паузу и соберет все, что у него есть, все обязательства. Он слишком хороший игрок, чтобы действовать опрометчиво, и очень близок к пониманию происходящего. У него достаточно оснований думать, что Джерард консультировался со мной после их встречи, но нет причины считать, будто я знал о готовящейся встрече прежде. Представьте ход его мысли: если бы Джерард рассказал мне все заранее, я попытался бы его отговорить, и встреча бы не состоялась. Поэтому он сочтет, что наш разговор произошел после и я отсоветовал Джерарду вкладывать средства в этот проект. Он не получал с тех пор никаких сведений от Джерарда и теперь знает почему. Кроули был так близок к тому, чтобы наложить лапу на хорошенькое небольшое состояние, что постарается проявить максимум осторожности, чтобы сильно не раскачивать лодку без крайней необходимости. Вряд ли он сделает попытку сейчас разыскать Джерарда, но зато может предпринять что-нибудь из мести, когда узнает о поданной нами в суд петиции, направленной против него.
— И насколько он опасен?
Габриэль невольно поморщился.
— Этот человек способен убить не моргнув глазом. Информация, которая стала мне доступной, свидетельствует о том, что он вложил в эту авантюру все свои деньги до последнего пенни. Если его компания проиграет, он банкрот. По всей вероятности, на него сразу набросится куча обманутых и обозленных кредиторов. Откровенно говоря, я считаю Кроули опаснее бешеной крысы, загнанной в угол.
— Гм… — Взгляд Вейна. переместился на лицо жены, оживленно болтавшей с Алатеей. — Я беспокоюсь за Пэйшенс. Она несколько бледна. Ты не находишь?
Габриэль считал, что прелестное личико Пэйшенс просто лучится здоровьем.
— Да, пожалуй. Недолгий отдых в Кенте поможет ей — свежий воздух и солнце необходимы будущим матерям… Как любящий брат ты будешь сопровождать туда сестру.
Джерард ухмыльнулся:
— К тому же там я смогу точно так же рисовать, как и здесь.
Вейн сделал знак Пэйшенс и Алатее приблизиться.
— Сообщить вам новости?
Десятью минутами позже Габриэль и Алатея снова смешались с толпой.
Алатея улыбнулась:
— Как разумно со стороны Вейна проявлять такую заботу о Пэйшенс даже без всякой надобности. Она чувствует себя превосходно.
— Да, мужья делают то, что положено делать мужьям, особенно если они носят фамилию Кинстер. — Габриэль посмотрел на нее: — Удалось тебе узнать что-нибудь важное?
— Мы говорили о беременности.
— Знаю.
Алатея сделала еще шаг вперед, потом остановилась как вкопанная и стремительно повернулась к нему.
— Что ты вообразил? Уж не думаешь ли ты…
Он широко раскрыл глаза:
— Не думаю чего?
Музыканты снова заиграли. Он мгновенно заключил ее в объятия и повлек на площадку для танцев.
Глядя прямо через его плечо, Алатея с трудом переводила дух. Не обращая внимания на то, что щеки ее пылают от смущения, она уверенно заявила:
— Я не беременна.
От его глубокого вздоха локоны возле ее уха затрепетали, и он прошептал:
— Будем жить надеждой.
Его рука легла ей на спину и принялась незаметно описывать круги. Алатея прикусила губу — ее вдруг охватило отчаянное желание сказать правду: в действительности она не была уверена…
Но нет, она решительно не собирается обсуждать подобные темы, а уж с ним в особенности.
— Наступит день, когда ты будешь носить моего ребенка. Ты ведь знаешь это, правда?
Она закрыла глаза — она бы закрыла и уши, если бы это было возможно, чтобы не слышать его слов, проникавших, казалось, прямо в ее мозг, в сердце, в ее жаждущую душу.
— Ты любишь детей и наверняка хочешь иметь собственных. И я дам их тебе столько, сколько ты пожелаешь.
Алатея затрепетала. К ее огромному облегчению, больше он не сказал ничего, и они просто продолжали кружиться в вальсе. Ко времени когда музыка перестала играть и он выпустил ее из объятий, она уже взяла себя в руки.
— Я должна поговорить с Сириной…
— Все в порядке. Она просила передать, чтобы ты ни о чем не беспокоилась.
В этот момент рядом с ними остановились лорд и леди Коллинридж, их соседи по имению. Коллинриджи знали их обоих с детства, но не видели Габриэля уже много лет. Алатея с удовольствием предоставила возможность леди Коллинридж пощебетать с Габриэлем.
В конце концов он придумал отговорку — сказал, что его срочно зовет мать, — и отступил вместе с Алатеей.
Почти тотчас же они встретили леди Албемарль, дальнюю родственницу Кинстеров, и остановились поболтать с ней.
Потом на их пути оказалась леди Горация Кинстер.
— Не представляю, — сказала она в ответ на вопрос Габриэля, — вернутся ли Демон и Фелисити в Лондон до конца сезона. Они веселятся и наслаждаются вовсю. Последние сведения от них поступили из Челтенхэма.
Они поговорили еще несколько минут, потом продолжили свой путь. Когда следующая дама, встретившаяся им, оказалась тоже дальней родственницей Кинстеров, Алатея перестала чему бы то ни было удивляться — Кинстеров было так много, и у всех повсюду находились близкие или дальние родственники. И все же…
