Сэр Джаспер наклонился в своем кресле.
— Давайте восстановим картину произошедшего, насколько это нам известно. Вы приехали навестить друга…
— Это не совсем верно — во всяком случае, не вся правда. Я оставил письмо Горация в Сомерсете, так что вам придется удовольствоваться моим пересказом. Он настойчиво приглашал меня в Колитон, поскольку хотел знать мое мнение по поводу какого-то предмета, который обнаружил. Он был восхищен и очарован им. Судя по тексту письма, это была совершенно неожиданная и потрясающая находка. Сам он был абсолютно уверен в подлинности этого предмета, но хотел услышать мое мнение.
— И вы не предполагаете, что бы это могло быть?
— Нет. Единственное, в чем я уверен, это не ювелирное изделие и не серебро.
— Но ведь вы специалист именно в этом.
— Да, но Гораций написал, что этот предмет может украсить и мою коллекцию, хотя не относится к сфере моих интересов.
— То есть это было что-то поистине удивительное?
— Полагаю, это нечто притягательное и ценное. Сам факт, что Гораций попросил именно меня оценить вещь, которая не принадлежит к числу хорошо мне известных, в то время как он легко мог пригласить признанного эксперта из той области, заставляет предположить, что эта вещь из тех находок, о которых порядочный коллекционер не станет рассказывать до тех пор, пока не подтвердит свое право собственности и, возможно, не обеспечит необходимых мер безопасности. Гораций был стар, но по-прежнему очень предусмотрителен.
— Но почему он поведал об этом вам, а не кому-либо другому?
Люцифер поймал взгляд Филлиды.
— В течение нашей долгой дружбы у Горация было много возможностей убедиться, что мне можно рассказать все без опасений. По-видимому, я был единственным, кто знал об этой вещи.
— Мог ли Коуви знать об этом?
— Сомневаюсь. Коуви помогал Горацию с перепиской и устройством технических дел, но никогда не участвовал в его изысканиях или экспертизах.
Сэр Джаспер проговорил задумчиво, взвешивая каждое слово:
— Итак, вы приехали повидаться с Горацием и посмотреть, что же он обнаружил.
Люцифер кивнул.
— Вы приехали в деревню в экипаже?
— Я никого не встретил ни на дороге, ни в окрестностях. Тогда я свернул на дорожку, идущую к дому, а потом… кто-то ударил меня по голове, и я упал без сознания рядом с Горацием.
— Вас ударили старой алебардой. Ужасное оружие. Вам повезло, что вы остались живы.
Люцифер перевел взгляд на спокойное лицо Филлиды.
— О да, очень.
— Этот нож, которым был убит Гораций — вы помните его?
— Да, этот нож принадлежал Горацию — эпохи Людовика XV, уже много лет это часть его коллекции.
— Хм-м, значит, это не та неизвестная находка. А у вас нет никаких соображений относительно того, кто мог убить Горация?
Филлида пристально смотрела в бездонные голубые глаза и молилась, чтобы ее паника не была замечена. Пока он не начал вспоминать свои действия, ей не приходило в голову, что она находится полностью в руках Люцифера. Если он расскажет отцу, что некто находился там уже после убийства и что он подозревает — нет, он знает, — что этот некто — Филлида…
Отец сразу догадается, если она попытается солгать. Он сразу же поймет, что ее неожиданная головная боль в воскресенье была лишь предлогом, а в действительности она бегала в Мэнор.
Чего он точно не сможет понять, так это — зачем. Зачем она это сделала и почему так упорно молчит обо всем. И именно этого она не может ему объяснить, пока не получит освобождения от своей клятвы.
Его голубые глаза были абсолютно спокойны.
— Нет.
Она ждала, понимая, что он колеблется, выдать ли ее отцу. Одному из немногих людей, чье мнение имело для нее значение.
Время тянулось медленно. Как будто издалека она услышала, как отец задал роковой вопрос, который непременно должен был прозвучать.
— Вы больше ничего не хотите мне рассказать об этом деле?
Взгляд Люцифера был направлен прямо на нее. Филлида замерла.
А что, если он ничего не скажет?
— Нет.
Какое-то время он смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее отца.
— У меня нет соображений относительно того, кто убил Горация, но, с вашего позволения, я намерен это выяснить.
— Конечно, разумеется, — кивнул сэр Джаспер. — Достойная цель.
— Бог мой, Джаспер! — Леди Хаддлсфорд подошла к ним. — Ты слишком долго допрашиваешь мистера Кинстера. У него, должно быть, разболелась голова.
Люцифер и сэр Джаспер поднялись.
— Чепуха, Маргарет, мы просто пытались разобраться с этим делом.
— О, давно я не испытывала такого потрясения. Только мысль о том, что какой-то лондонский злодей пробрался в этот тихий уголок и зарезал мистера Уэлема, приводит меня в ужас.
— Нет оснований полагать, что убийца из Лондона.
Леди Хаддлсфорд уставилась на своего деверя.
— Но, Джаспер! Это ведь тихое сонное место, все знают всех. Безусловно, это кто-то нездешний!
Филлида почувствовала сопротивление со стороны отца. Он упорно придерживался логического подхода. Это означало, что в любую секунду он мог повернуться к ней и спросить, не знает ли она кого-нибудь из местных жителей, кто мог бы желать смерти Горация.
Этого она не знала, но ее ответ был бы не совсем честен. Она стремилась не изменять своим принципам, разве лишь во имя великой цели. Когда ее взгляд встречался со взглядом мистера Кинстера — Люцифера, она особенно остро не желала делать никаких исключений.
Сначала Филлида чувствовала себя виноватой. А теперь еще по уши у него в долгу.
Мимо неспешно прошествовал Перси. Филлида проводила его глазами, потом перевела взгляд на Люцифера. Перси был настолько несообразителен, что остановился рядом с Люцифером — сравнение было явно не в пользу первого, который казался женственным и слабым при таком соседстве.
Тетушка продолжала развивать мысль о том, что убийцей не мог быть никто из местных жителей. Филлида улучила момент, когда та остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Папа, мне нужно переговорить с миссис Хеммингс, чтобы удостовериться, что у нее есть все необходимое для поминок. Надо также зайти в церковь и поговорить с мистером Филингом.
Ее мучитель немедленно отозвался.
— Могу ли я сопровождать вас, мисс Тэллент?
— А-а… — Читая в голубых глазах, что выбора у нее нет, Филлида чуть было не отступила, собираясь вежливо напомнить о его травме.
Но его взор оставался непреклонным.
— Я знаю, что обещал не переутомляться, но я ведь буду с вами, а значит, в безопасности.
