Как, впрочем, и все остальные. Генри Грисби перевел дыхание и предложил:
— Дотсвуд гораздо ближе. У меня есть подходящая коляска. Это, конечно, займет некоторое время, но… — Голос его задрожал.
Филинг кивнул:
— Да, Генри. Это отличное предложение. Ступайте.
Генри отступил, не сводя глаз с Филлиды, затем повернулся и начал взбираться по склону, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Выбравшись наверх, он побежал.
— Ужасно, ужасно. — Седрик был потрясен не меньше остальных; было видно, с каким трудом ему удается сохранять самообладание. Он посмотрел на Люцифера:
— А что насчет той шляпы?
Люцифер взглянул на Седрика, потом перевел взгляд на догорающий коттедж.
— Полагаю, шляпа была у нее. ***
Филлида пришла в себя по пути домой. Мягкое покачивание коляски и свежий воздух привели ее в чувство. Она открыла глаза и тут же захлебнулась кашлем.
Большая ладонь накрыла ее руку.
— Все в порядке. Ты в безопасности.
Девушка посмотрела вверх и сквозь подступившие слезы различила лицо, которое предстало перед ее внутренним взором в тот миг, который она считала последним в своей жизни. Ее последняя ясная мысль была полна сожаления — сожаления о том, что так и не произошло между ними. Прикрыв глаза, она молча возблагодарила судьбу, которая оказалась столь милосердна, — у них еще был шанс.
Вложив свои пальцы в его ладонь, она прошептала:
— Кто меня спас?
— Тш-ш — тебе нельзя разговаривать.
Филлида услышала какой-то шорох на соседнем сиденье, а потом до нее донесся голос Генри Грисби:
— Люцифер спас вас — благодарение Господу.
Тон его был почти восторженным. Люцифер явно был произведен в ангелы, по крайней мере в глазах Генри.
Часы, которые последовали за этим, прошли как в тумане, — ее легкие с трудом приходили в норму, голова кружилась так, что девушка не могла даже ею пошевелить. Воспаленные глаза пылали, но все-таки она могла видеть — и все-таки осталась жива.
Всякий раз, когда Филлида вспоминала об этом, глаза ее наполнялись слезами радости, успокоения, освобождения.
Сэр Джаспер был шокирован. Она пыталась подбодрить его, но не находила вразумительных объяснений. Наверх ее перенес Джонас, но рядом с кроватью сидел Люцифер. Позади него суетились и хлопотали Суити, Глэдис и тетушка. Люцифер склонился над Филлидой и, коснувшись губами ее губ, прошептал:
— Отдыхай. Я буду рядом, когда ты проснешься. И тогда мы поговорим.
Веки ее опустились. Филлиде показалось, что она сумела утвердительно кивнуть.
Вечерние тени окутывали комнату, когда она очнулась. Некоторое время она просто лежала, осознавая, что все еще жива.
С помощью Суити и тетушки ей удалось стянуть с себя испорченное платье и принять ванну. Суити помогла привести в порядок волосы, выбирая и вычесывая мелкие угольки и обгоревшие пряди. Глэдис смазала обожженные участки кожи. После того как были обработаны все, даже мельчайшие, ожоги, Филлида надела простенькое хлопковое платье и вновь устроилась на кровати.
Все ушли, и девушка провалилась в глубокий сон.
Сейчас она чувствовала себя значительно лучше. Осторожно попыталась сесть, затем, вдохновленная успехом, спустила ноги с кровати. Придерживаясь за край, встала.
Кашель заставил ее тело содрогнуться, боль пронзила легкие. Филлида опустилась на кровать, стараясь отдышаться. Горло казалось воспаленным, больно было не только глотать, но даже просто дышать. Стоило вздохнуть чуть глубже, кашель возобновлялся.
Когда приступ прошел, Филлида осторожно поднялась и позвонила в колокольчик.
Прибежала Бекки, ее горничная. И уже двадцать минут спустя Филлида вновь почувствовала себя воскресшей. В платье цвета лаванды с узким поясом чуть более темного тона, с прозрачным шарфиком вокруг шеи, новой прической, оставляя позади себя легкий запах духов, она готова была встретиться с тем, кто ждал ее за дверью.
И горничная распахнула эту дверь. Еще до того, как Филлида успела шагнуть за порог, Люцифер уже был в комнате.
— Тебе следовало позвонить. Я бы… — он запнулся, — попросил Джонаса помочь тебе спуститься.
Филлида улыбнулась, и эта улыбка, полная чувства, была адресована именно ему. Затем она с радостью обнаружила, что он также выглядит отдохнувшим и посвежевшим. На нем был костюм того особого темно-синего оттенка, который так удивительно подходил к цвету его глаз и оттенял темные волосы. Но вместе с тем ее охватило легкое беспокойство.
— Тебе не следовало вставать. — Его голос прозвучал почти грубо.
— Почему? Ты же встал.
Люцифер помрачнел:
— Я не терял сознания.
Она удивилась:
— А я?
— А ты — теряла.
— Ну хорошо, но сейчас-то я в сознании. Если ты дашь мне руку, думаю, мы справимся.
Ему ничего не оставалось, как протянуть Филлиде руку и проводить вниз по лестнице в библиотеку.
Остановившись перед дверью, девушка заглянула Люциферу в лицо. Подняв руку, провела пальцем по его щеке, как две недели назад, когда он впервые появился в этом доме.
— Когда мы действуем вместе, мы непобедимы.
Она имела в виду только их совместный спуск по лестнице, но, уже произнося эти слова, поняла, что за ними скрывается нечто большее.
Он поцеловал ее ладонь:
— Значит, так и будет.
Помедлив, Люцифер пропустил ее вперед и открыл дверь.
Сэр Джаспер поднялся навстречу. Седрик последовал его примеру. Джонас стоял у окна.
— Дорогая моя! — Отец двинулся навстречу, раскрыв объятия.
Филлида шагнула и поцеловала его.
— Папа, я чувствую себя намного лучше, и я действительно должна рассказать, что произошло.
— Хм-м. — Сэр Джаспер задумчиво глянул на дочь, и его густые брови сошлись к переносице. — Ты уверена, что в порядке?
— Вполне.
Опираясь на руку Люцифера, она позволила подвести себя к креслу. Помогая Филлиде сесть, Люцифер негромко заметил:
— Я подумал, что Седрику стоит быть здесь — он мог бы помочь нам в некоторых вещах.
Филлида кивнула, устраиваясь поудобнее. Она и ахнуть не успела, как Люцифер бережно приподнял ее ноги, пододвигая под них скамеечку.
Раньше она, наверное, возмущенно начала бы спорить, а сейчас с благодарностью приняла заботу.
— Итак, — проговорил сэр Джаспер, усаживаясь в кресло напротив. — Если ты намерена все рассказать нам прямо сейчас, то, пожалуй, начнем?
— Возможно, — сказал Люцифер, подвигая свой стул ближе к креслу Филлиды, — чтобы пощадить горло рассказчицы, я мог бы поведать предысторию, а она расскажет о том, что известно лишь ей.
