Я бежала, не разбирая дороги, вдогонку мне неслись крики, я
задыхалась от сумасшедшего бега и боялась, что сердце не выдержит, в конце
концов споткнулась и кубарем покатилась в овраг, который заметила слишком
поздно. Овраг был глубоким, внизу росли кусты. Я распласталась под ними и
попробовала отдышаться. Звуки погони сюда не доносились, но я не особенно
обольщалась. Следовало решить, что делать дальше. Если попробую бежать по дну
оврага, сверху меня могут заметить, но и прятаться здесь тоже опасно.
Прислушиваясь и каждую минуту ожидая нападения, я поползла
вперед, укрываясь за кустами и постепенно успокаиваясь. Где-то рядом
послышались голоса, потом они начали удаляться, а я, уже не таясь, поднялась и
побежала. Через несколько минут вышла к болотистой местности, овраг кончился,
но теперь ноги утопали по щиколотку в холодной воде. Идти к дороге было слишком
опасно, оставалось двигаться по кромке болота в сторону леса, надеясь, что
когда-нибудь болото кончится.
Я изрезала ноги осокой, измучилась, озябла, к тому же начало
темнеть, и теперь я боялась заблудиться, но и возвратиться уже не могла, потому
что ориентировалась с трудом.
Через некоторое время в лесу стало совсем темно. Одно
радовало: из болота я все-таки выбралась, под ногами была твердая земля. Теперь
следовало решить, куда идти дальше. Ежась от холода, обхватив себя за плечи
руками, я тревожно оглядывалась. Лес больше не казался мне спасительным
убежищем, он вызывал страх, таил в себе угрозу. В темноте мне отсюда не
выбраться, буду плутать по одному месту и даже не пойму этого, но и оставаться
здесь я не могу, ночи еще холодные, и я попросту замерзну.
Я пошла вперед, ориентируясь на высокую ель, однако через
некоторое время потеряла ее из виду, то есть не была уверена, та это ель или
другая. Ноги саднило, и сделалось так холодно, что я начала клацать зубами. Сил
двигаться почти не осталось, но я все-таки шла, споткнулась, упала и вдруг
поняла, что подо мной дорога, лесная дорога с набитой колеей.
Появились звезды, стало чуть светлее, и я смогла оглядеться.
Так и есть, вне всякого сомнения, просека, деревья с двух сторон стоят сплошной
стеной, а здесь ни кустов, ни деревьев на узком пространстве. Осталось решить,
в какую сторону идти. Это было самое трудное. Я сделала несколько шагов,
развернулась и побежала в обратном направлении. Не знаю, сколько это
продолжалось, я уже отчаялась куда-нибудь выйти, как вдруг увидела огонек,
мерцавший впереди. Это выглядело так странно и даже пугающе, что в первое
мгновение я приняла его за галлюцинацию, но шаги все-таки ускорила. Я очень боялась,
что потеряю дорогу, и оттого все время держалась колеи. Дорога сделана плавный
поворот, и сомнения меня оставили: впереди мерцал фонарь, тусклая лампочка под
допотопным металлическим козырьком, а рядом вагончик, в окошке которого тоже
горел свет. Я приблизилась, теперь стал виден забор, ворота, штабеля досок и
бревна, а я закусила губу, борясь с отчаянием: это леспромхоз, склад или что-то
в этом роде, не похоже, чтобы рядом находилось жилье, и неизвестно, как меня
здесь встретят.
И все же я направилась к вагончику с намерением постучать в
окно, рядом залаяла собака, из-за ворот мне ее было не видно. Вдруг в
нескольких шагах от меня в заборе открылась калитка, с заливистым лаем выскочил
пес, а вслед за ним появился мужчина с ружьем в руках и грозно спросил:
— Кого по ночам носит?
Я поспешила выйти на свет.
— Помогите, — попросила я, голос внезапно сел, и
получилось чуть слышно. — Помогите, — повторила, — я в лесу
заблудилась.
— Ох ты господи, — пробормотал мужчина,
вглядываясь в меня, затем подхватил под руку и втащил в вагончик. Я бессильно
опустилась на лавку, привалилась к стене и закрыла глаза. — Ты откуда ж в
таком виде? — хлопотал возле меня сторож. — В одном платье, без
обуви, а с ногами-то что, в болотину попала? Чего молчишь?
Я открыла глаза, мужчина стоял рядом и растерянно
разглядывал меня. На вид ему было около семидесяти, сухонький, невысокий, с
совершенно седыми волосами и смешной бороденкой, одет в телогрейку и почему-то
в валенки с калошами, несмотря на время года.
— У вас есть телефон? — с надеждой спросила я.
— Здесь? Скажешь тоже, телефон… Откуда ему взяться?
— А жилье поблизости есть?
— Километрах в пяти деревня, только там в основном
дачники. Сегодня вторник, выходит, деревня пустая, а до поселка километров
пятнадцать, а то и все двадцать. Ты где заплутала?
— Недалеко от поста ГАИ. Там болото, испугалась,
бросилась куда глаза глядят, а тут еще стемнело.
— За каким лешим тебя в лес понесло? Ты сама-то из
города?
— Из города.
— Неужто одна по лесу шлялась? А туфлишки где?
Потеряла?
— Потеряла, — кивнула я. — И туфли, и куртку.
Там, на болоте. Мне позвонить надо. Мужу Он, должно быть, с ума сходит от
беспокойства. Помогите мне, я вам заплачу, только бы муж приехал. — Я не
стала рассказывать о своих злоключениях, чтобы не напугать человека, да и сил
на это у меня уже не было.
— Ох ты господи, — вновь пробормотал старик, с
сомнением глядя на меня. — Сколько лет на свете живу, такого не помню. Не
тайга у нас, чтоб так заплутать, хотя всякое бывает… Что с тобой
делать-то? — Он подошел, хмурясь еще больше, вдруг коснулся моего лба
руками и испуганно зашептал:
— Мать честная, да ты в жару вся. Еще помрешь к утру,
что мне тогда с тобой делать? Ну надо же, вот тебе раз, не думал, не гадал…
Сиди здесь, я сейчас. — Он вышел из вагончика, за окном раздался шум,
заработал мотор, судя по звуку, тракторный, а через некоторое время старик
вновь появился в вагончике. — Поехали, — скомандовал он, помогая мне
подняться.
Мы вышли, трактор он уже успел выгнать за ворота. С помощью
старика я забралась в кабину, сторож сел рядом, трактор дернуло, и он, рыча,
пополз вперед, свет фар выхватывал из темноты силуэты деревьев, блестящую от
росы траву, разбитую дорогу с жуткого вида колеей.
— Куда мы едем? — спросила я. — В поселок?
— Сначала в деревню. Тут рукой подать. Если Семеныч,
дачник, дома, считай, повезло, телефон у него, этот… который без проводов.
Правда, то хорошо ловит, то не очень, на гору приходится подниматься. А уж не
повезет, значит, попылим в село, но это как раз полночи, а мне с поста
отлучаться не положено. Добро там по нынешним временам не бог весть какое, но и
оно денег стоит, пенсией не расплатишься. Вот как… — Он еще что-то говорил, а я
слушала, свесив голову на грудь, вздрагивала на каждом ухабе, испуганно
оглядывалась и вновь начинала дремать. Очнулась, когда мы остановились.
