Михаил постоял немного, глядя на хрупкую склоненную фигурку,
потом начал тихонько красться по проходу назад и остановился в том месте,
откуда слышен был крик толстого. В проходе никого не было, Михаил подвинул
банки и встал на нижний стеллаж. Потом взял в руки двухлитровую бутылку
оливкового масла и выглянул в проход. Девушка почувствовала его взгляд и
подняла глаза. В прошлый раз в темноте он не успел рассмотреть ее лицо, а
теперь увидел, что глаза у девушки зеленовато-серые. Она тотчас глаза опустила,
чтобы ее мучитель не обернулся. Михаил отвинтил крышку и, дождавшись, когда Аля
снова на него посмотрит, спросил взглядом разрешения. Толстый заливался вовсю,
он привел себя в состояние боевого транса и орал уже что-то несусветное. Аля
едва заметно кивнула головой, и тогда Михаил наклонил бутылку. Оливковое масло
высшего качества (первый холодный отжим, как было написано на бутылке) потекло
густой струей на черный пиджак. Пока толстый тип не осознал происшедшего,
Михаил пристроил бутылку в наклонном состоянии и убежал. Он поспел в
параллельный проход как раз к тому времени, когда толстый почувствовал
неладное. Он обернулся, струя масла попала на лицо, толстый бестолково замахал
руками, поскользнулся в луже масла и грохнулся на пол, схватившись за стеллаж с
соусами и потянув его за собой.
Аля едва успела отскочить, так что толстый в одиночестве
валялся на полу весь в масле и томатном соусе, да еще какая-то бабка с перепугу
упустила свою тележку, которая покатилась и ударила страдальца по затылку,
обсыпав напоследок песком для кошачьего туалета из разорвавшегося пакета.
– Ну все! – Аля смотрела на него смеющимися
глазами. – Я здесь больше не работаю! И слава Богу, надоело все до ужаса!
У него дома она долго ходила по квартире, рассматривала
фотографии и книги, радостно улыбалась, когда находила знакомые. Потом они пили
чай, потом болтали долго-долго. И хотя он знал про нее все, просто ощущал ее,
как себя, все же, оказалось, есть множество тем, которые нужно обсудить.
Например, какое она любит мороженое? Оказалось, то же что и он – обычное эскимо
на палочке. Или оливки – обязательно зеленые, с лимоном. И цвет любимый был у
обоих одинаковый – синий, и любимое время года – весна, и яблоки – антоновские,
и детские книжки они когда-то читали одни и те же…
– Наверное, уже поздно, – спохватилась Аля, когда за
окном стемнело, – мне пора…
– А ты не хочешь остаться? – спросил Михаил сдавленным
от волнения голосом. – Остаться насовсем?
– Так не бывает, – ответила она тихо, – как в
сказке…
– Бывает. – Он привлек ее к себе. – Все как в
сказке: было у отца три сына, два умных, а третий – не так чтобы очень. Умер
отец и оставил одному сыну – дом, другому – мельницу, а младшему – кота в
мешке… И все получилось как в сказке – младший сын обманул людоеда и женился на
принцессе.
– Какая же я принцесса? – грустно протянула она,
показывая на заживающий синяк и старенький свитерок.
Михаил вспомнил про фамильные драгоценности, лежащие сейчас
в банковской ячейке, и понял, что нашел им применение. Прадедовы изумруды
замечательно подойдут к ее зеленым глазам.
– Я сделаю тебя принцессой, – пообещал он, –
можешь считать, что полцарства у тебя уже в кармане…
Леня Маркиз сварил лично для себя кофе в медной турецкой
джезве, налил его в крошечную чашечку тонкого фарфора, поставил диск с записями
своего любимого гитариста Пако де Лусия и расположился в самом удобном кресле,
собираясь насладиться вечерним покоем. Правда, тут же к нему на колени
вспрыгнул Аскольд, но против его компании Леня никогда не возражал. Впрочем,
стоило ему поднести чашку к губам, как раздался нервный звонок в дверь.
– Кто это к нам, Аскольд? – задумчиво проговорил Леня,
поставив чашку. – Лоле еще рано…
Аскольд поднял уши домиком и недовольно распушил усы.
Звонок повторился, и на этот раз в нем прозвучали
истерические ноты.
– Придется открывать, – вздохнул Леня, осторожно
ссаживая Аскольда. Кот все равно фыркнул и выпустил когти.
В дверях стояла Лола, злая как мегера.
– Ты что это не открываешь? – прошипела она, заглядывая
в квартиру. – У тебя женщина?
– Лолочка, о чем ты говоришь? – Маркиз широко улыбнулся
той самой улыбкой, которая открывала ему сердца секретарш, официанток и
домохозяек. – Какая женщина? Просто мы с Аскольдом слушали музыку и еще не
ждали тебя… а что – свадьба уже закончилась? Ну и как там все было?
– Отвратительно! – Лола прошла в прихожую и прислонилась
к стене. – Жених заранее напился до неприличия, перепутал тещу с чучелом
гориллы и выволок гориллу на танец… потом он набил морду белому медведю…
– Медведь там крупный! – уважительно прокомментировал
Маркиз.
– Вот именно! – фыркнула Лола. – Поэтому ему
пришлось взобраться на стремянку! А самое главное… ты не поверишь! У какой-то
дальней родственницы было платье точно такого же цвета, как у меня! Ну конечно,
оно было гораздо дешевле, от какого-то никому не известного дизайнера, но цвет!
В общем, я с Дашкой больше не знаюсь!
– Но букет-то… букет, надеюсь, ты поймала?
– О чем ты говоришь! – Лола от злости покрылась
пятнами. – Если бы так – я простила бы все остальное! Но ты… ты не
представляешь, кто поймал букет!
– Кто же? – искренне заинтересовался Маркиз. –
Теща? Или чучело гориллы?
– Пу И! Этот маленький предатель подскочил и схватил букет в
воздухе!
– Пу И? – удивленно переспросил Маркиз. – Неужели?
Я же говорил тебе, не бери собаку на свадьбу! А где он, кстати? Неужели ты так
рассердилась на него, что сдала в ломбард как меховое изделие? Или забыла в
такси?
– Нет, – вздохнула Лола, – хотя стоило бы… Вот он,
я его заключила под домашний арест!
Она расстегнула свою сумочку.
Оттуда, помятый и перепуганный, выглядывал Пу И. Кое-как
распутав лапы, он выкатился на пол, встряхнулся и гавкнул, как настоящая
собака. На мордочке у него было выражение победителя.
– Пу И, паршивец, ты что, задумал жениться? – спросил
Маркиз и показал песику за спиной Лолы большой палец.
