Не тратя времени на то, чтобы порадоваться собственным успехам, Маркейл отправила заряд силы в Дункана. Боль и страдания, захлестнувшие Воителя, тут же передались ей, и ее затошнило.
Его мучения были настолько велики, что потребовалось гораздо больше времени, чтобы впитать их в себя. Когда все закончилось, ее тело стонало от боли, она не могла поднять руку, чтобы убрать волосы с глаз. Но Дункану полегчало.
— Что это вы сделали? — сдавленным голосом спросил Арран.
— Забрала его боль. В этом и заключается моя магия. Он страдал, а я знала, чем можно помочь.
Арран перевел взгляд с нее на Дункана, а потом обратно.
— А где теперь его боль?
Маркейл попыталась пожать плечами, но ее повело в сторону, и она чуть не упала. Выругавшись, Арран схватил ее за плечи.
— Куин меня убьет, — буркнул он.
— Не убьет. Он ничего не узнает.
Вздохнув и пробормотав что-то, Арран поставил ее на ноги.
— Пойдемте, Маркейл. Вам надо отдохнуть.
Она попыталась сделать шаг, но как ни уговаривала ноги двинуться вперед, они не желали слушаться. Тогда Арран подхватил ее на руки. Когда он выносил ее из пещеры, Маркейл заметила, что Харон следит за ними. Его взгляд словно прилип к ней.
Ей захотелось рассказать Аррану о своих подозрениях насчет Харона, но в животе волнами нарастала боль. Как только они оказались в пещере Куина и Арран выпустил ее из рук, она опорожнила желудок.
Он уложил ее на плиту. Маркейл не понимала, как Воитель мог выдержать столько страданий, и чем дольше они оставались в ней, тем хуже она себя чувствовала.
Дрожь сотрясала все тело, силы оставляли ее, дышать было больно. Каждый миг ее бросало из ледяного холода в нестерпимый жар.
— Маркейл, как вам помочь? — спросил Арран.
— Ей требуется только время.
С трудом разлепив веки, она увидела Харона, стоявшего у входа в пещеру.
Арран низко прорычал на незваного гостя.
— Убирайся отсюда!
— Подожди, — негромко сказал Харон. — Ей может стать хуже. Не отходи от нее и давай больше пить.
Маркейл снова закрыла глаза, потому что пространство вокруг нее пришло в движение. Даже лежа она чувствовала себя так, словно плыла по морю.
Должно быть, на какое-то время сознание покинуло ее. Когда она опять открыла глаза, то почувствовала себя значительно лучше, хотя в животе по-прежнему оставалась слабость.
— Что вы сделали со мной? — услышала она.
Маркейл повернула голову и увидела приближающегося Дункана.
— Воспользовалась своей магией.
Он опустился на корточки рядом с ней.
— Вы ощутили, что творилось во мне?
Маркейл кивнула.
— Только не знала, сколько времени потребуется, чтобы забрать боль.
— Теперь я готов к следующему разу.
Она не могла понять, как можно подготовиться к страданиям, которые одолевали Дункана изнутри.
— Я не знала, что вы больны.
— Я не болен.
И тогда ей стало понятно.
— Йен, — прошептала она.
Дункан наклонил голову.
— Мне очень жаль, Дункан.
— Я бы поменялся с ним местами, если бы мог.
Она взяла его за руки.
— В следующий раз я буду рядом, чтобы снова снять боль.
— Нет. — Дункан был непреклонен. — Вы серьезно заболели после этого. Я признателен за то, что вы сделали, но больше не надо.
Спорить с ним было бесполезно. Поэтому сейчас пусть все идет, как идет. Она обязательно поможет ему, а он не станет сопротивляться, потому что будет бороться с агонией своего брата.
— Отдохните, Маркейл. Мы с Арраном будем охранять вас.
— Что-нибудь слышно о Куине?
Дункан покачал головой.
— Ничего. Прошло всего несколько часов.
Он ни слова не сказал о том, что они и так прекрасно понимали — возможно, им вообще больше не будет суждено увидеться с Куином.
Кара стояла на зубчатой стене замка Маклаудов. Ее взгляд был устремлен на север, где ее любимый Лукан находился вместе с остальными. Она скучала по мужу. Сердечная мука из-за расставания с ним с каждым днем становилась сильнее. Но больше всего она тревожилась о том, что Дейрдре может пленить его, как она захватила в плен Куина.
Восстановление замка, которое начали Лукан с Фэллоном, остановилось. Кара больше не слышала ни смеха, ни шуток Воителей, заново возводивших башни и дома в ближайшей деревне. Она не сомневалась, что сошла бы с ума, если бы осталась здесь в одиночестве.
Но она была не одна. Лукан попросил Кэмдина остаться с ней. Воитель не возражал, но она часто видела, как он смотрит вдаль. Тут оставалась и Соня, еще одна жрица. Той очень хотелось вместе со всеми отправиться к горе Кэрн-Тул, но вместо этого пришлось ухаживать за Малькольмом, который приходил в себя после ранения.
Вспомнив о кузене Ларины, Кара вздохнула. Он оставался единственным мужчиной в замке, который не был Воителем. Малькольм сильно рисковал, помогая Ларине скрываться от Дейрдре.
Незадолго до этого на Малькольма напали Воители, а потом бросили умирать. В бою его нещадно изрубили, его правая рука почти не двигалась. Соня каждый день с помощью магии пыталась вылечить ее, но лучше ему не становилось.
Неудовлетворенность Малькольма росла с каждым днем. Несмотря на бесполезную правую руку, он отлично управлялся с мечом, зажатым в левой, что не один раз доказывал в учебных боях с Кэмдином. Но Малькольм все равно считал себя никчемным.
Кара отлично понимала его. Она сама была жрицей и могла заставить растения в саду расти быстрее, могла помочь Соне заживлять раны, но не более того. Соня пыталась научить ее разным заклятиям, которые должна знать любая жрица, однако из этого мало что получалось. Даже среди монахинь Кара не чувствовала себя настолько одинокой, как сейчас.
По каменным ступеням застучали сапоги. Она подняла голову и обнаружила Малькольма. Остановившись рядом, он вздохнул.
— Они вернутся.
— Ты говоришь так, чтобы успокоить меня или себя?
Фыркнув, Малькольм потер правое плечо, которое болело не переставая. Воители, напавшие на него, вырвали руку из сустава и раскромсали мышцы и сухожилия.
— По-моему, нас обоих. Я видел Ларину в сражении и знаю, что она в состоянии сама защитить себя.
— Она твоя кузина.
— И мой друг. Я понимаю, что Фэллон присмотрит за ней, но мне все равно неспокойно.
— Фэллон скорее погибнет, чем позволит чему-нибудь случиться с его женой.
