Поскольку фок-мачта загораживала лицо Тритона, Софии, чтобы рассмотреть супруга царицы, пришлось вытянуть шею. Она только успела заметить белую тогу, наброшенную на бронзовое от загара обнаженное плечо. Подавшись в сторону, она наступила на толстый канат и едва не упала.
— Презренные смертные! На колени перед вашим владыкой!
Услышав громовой голос, собравшиеся матросы опустились на колени, наконец-то дав Софии возможность хорошенько рассмотреть морского царя. И даже если бы она не узнала его под толстым слоем голубой краски, которой было измазано его лицо, София не могла не узнать сочный баритон мистера Грейсона.
Он стоял приблизительно в двадцати футах от нее, высокий и гордый, с обнаженной грудью, если не считать полоски белой парусины, переброшенной от бедра до плеча. Влажные завитки волос были убраны с его загорелого лица, и солнечный свет выделял все очертания его скульптурно вылепленных рук и груди. Самодовольный языческий бог, спустившийся на землю.
Он поймал ее взгляд, и его улыбка стала шире, превратившись в хищную, плотоядную усмешку. София, даже если бы от этого зависела ее жизнь, не смогла бы отвести от него глаза. Он не смотрел на нее так… с той ночи.
София знала, что если она будет продолжать смотреть на него, у нее подогнутся колени. А если она отведет взгляд, то признает свое поражение. В данных обстоятельствах была лишь одна приемлемая альтернатива. Дерзко подмигнув, чтобы показать, что она оценила шутку, София опустила глаза и присела перед царем в неглубоком реверансе.
Мистер Грейсон одобрительно рассмеялся. Ее поклон, согбенные спины матросов, приветствующих своего бога, — все это он воспринимал как должное. А почему бы и нет? Во всем этом была какая-то правильность, не выраженное словами понимание. Здесь наконец-то был их настоящий вожак — человек, которому они готовы повиноваться безоговорочно, человек, которому они были готовы присягнуть и даже встать перед ним на колени. Это был его корабль.
— А где владелец этого судна? — вопросил он. — Кое-кто сказал мне, что он уже не тот весельчак, что раньше.
Матросы расхохотались, морской царь сунул руку за фальшборт и достал нечто похожее на ручку швабры с тремя непонятного происхождения зубьями.
— Привести сюда юнгу-новичка. Матросы вытолкнули вперед Дейви Линнета.
— Вот он, ваше величество! — выкрикнул Куин. — Юнга, впервые пересекающий тропик.
Тритон нацелил свой трезубец на парня:
— Если хочешь пересечь мое море, юноша, ты должен подвергнуться допросу. И ты обязан говорить правду. Никто не лжет морскому царю. Если ты вознамеришься обмануть меня, я это узнаю. И тогда затяну тебя в морскую бездну, где ты будешь обитать в обществе угрей.
Дейви огляделся вокруг, не зная, смеяться ему или дрожать от страха.
— Да, сэр.
— «Да, ваше величество», — поправил его морской царь, ударив о доски палубы шваброй-трезубцем.
Дейви переступил с ноги на ногу.
— Да, ваше величество.
Пара матросов подтолкнули бочку к мачте и, легко подхватив Дейви, поставила мальчишку на нее. Где-то в толпе один из матросов бросил грубую реплику. Раздался дружный гогот.
Призывая к молчанию, Тритон ударил своим импровизированным трезубцем по палубе, затем еще раз. Команда затихла, и он повернулся к Дейви:
— А теперь, парень, назови свое имя.
— Дейви Линнет, сэр.
«Бум!» — ударила ручка швабры.
— «Ваше величество».
— Дейви Линнет, ваше величество.
— Сколько тебе лет, Дейви Линнет?
— Пятнадцать, сэр. «Бум!»
Дейви вздрогнул.
— Пятнадцать, ваше величество.
Тритон начал неторопливо кружить вокруг паренька.
— Откуда ты родом, Дейви Линнет?
— Из Сассекса. Город Дансуолд, ваше величество.
— Сколько у тебя братьев и сестер?
— Пять, ваше величество. Четыре сестры и брат.
— Твои родители живы?
— Да, сэр… ваше величество.
Мистер Грейсон медленно повернулся на пятках, мускулы рук вздулись, когда он оперся плечом на самодельный символ своей власти. В этот момент тога соскользнула, и он мимоходом поправил ткань свободной рукой. Но София успела заметить шрам рядом с ключицей — неправильной формы круг розового цвета, сморщенная плоть размером с ее ладонь.
— И скажи мне, Дейви Линнет, — продолжал Тритон, — если у тебя есть выбор, ты предпочтешь черный хлеб или белый?
— Белый, ваше величество.
— Эль или грог?
— Грог, ваше величество.
Дейви начал расслабляться, слабая улыбка заиграла на его лице. Ясно, что он ожидал более жесткого допроса. Но его предчувствие его не подвело.
— Случалось тебе что-нибудь воровать, Дейви Линнет? Улыбка исчезла с лица парня, брови насупились.
— Ч-что?
— Случалось ли тебе, — Тритон ткнул жезлом в грудь парня, — красть что-нибудь?
Дейви замялся с ответом.
— Ну, бывало, урывал кусочек то тут, то там. В основном еду.
— В основном?
Взгляд Дейви стал напряженным.
— В основном.
Морской царь выдержал паузу.
— В доме Линнетов было скудновато, — добавил юноша.
Тритон строго посмотрел на него:
— Значит, голод оправдывает кражу?
— Н-нет, сэр. Нет, ваше величество.
— Способен ли ты украсть у своих товарищей матросов?
— Нет, — решительно выпалил Дейви. Он окинул открытым взглядом стоявших вокруг матросов. — Нет.
«Бум!»
— Нет, ваше величество.
Тритон медленно повернулся вокруг.
— А если ты будешь голоден?
— Нет, ваше величество. Не у товарищей. Не могу украсть у тех, с кем делю все. Если я буду голоден, значит, голодают все.
Тритон согласно кивнул, очевидно, удовлетворенный ответом Дейви. Некоторое время он молчал. Затем его поза изменилась, он, довольно расслабленно, оперся на фальшборт.
— Есть ли у тебя жена, Дейви Линнет?
Парень хихикнул, явно чувствуя облегчение от перемены темы.
— Нет, ваше величество.
— Нет? Я от души надеюсь, что это не оттого, что ты не делал попыток. Сколько подружек у тебя было?
На щеках Дейви выступил румянец.
— Ни одной, ваше величество.
— Спал ли ты с женщинами, Дейви Линнет?
Лицо у Дейви стало пунцовым.
— Н-нет. «Бум!»
