— Да, конечно… — Леди Олдридж тяжело вздохнула. — Просто этот человек ужасно упрям.
Арчибальд Йорк, владевший землями, граничившими с поместьем Олдриджей в графстве Суррей, был знаменит своей прижимистостью и склонностью к сутяжничеству, и он явно гордился тем, что считал себя заклятым врагом Олдриджей.
Поскольку же муж леди Олдридж умер слишком рано, улаживать отношения со строптивым соседом приходилось ей самой. Со временем эта вражда переросла в привычку, и ни одна из сторон, похоже, не желала от нее избавляться. Но, как ни странно, Тоби всегда испытывал большую симпатию к этому человеку. В отрочестве его постоянно тянуло к этому острому на язык, язвительному старому холостяку. Они с ним проводили немало времени на конюшне у Йорка и часто вместе рыбачили на местной речушке, протекающей по границе двух участков. И сосед неизменно вызывал у Тоби восхищение своим упорством — казалось, цель его жизни состояла в том, чтобы доказать леди Олдридж, что он, Йорк, никогда не станет плясать под ее дудку. И всякий раз, когда мать отчитывала юного Тоби, он искал утешения и приюта у непокорного и гордого соседа.
— А кто такой этот мистер Йорк? — спросила Изабель.
— Мой друг, — ответил Тоби.
— Мамин враг, — одновременно с братом сказала Августа.
— Он всего лишь сосед, — возразила леди Олдридж. — И он не стоит того, чтобы мы так долго о нем говорили. Давайте побеседуем о чем-нибудь более приятном.
— Ах, Августа, — оживилась Бел, — у меня есть кое-какие соображения по поводу буклетов для общества. Моя невестка Софи… — Она умолкла на полуслове и потупилась.
Несколько секунд все молчали. Наконец леди Олдридж проговорила:
— Да, мы знаем Софию, дорогая.
— Да-да, конечно… — пробормотала Изабель, бросив на Тоби виноватый взгляд.
Он заставил себя улыбнуться и кивнул:
— Продолжай, дорогая, мы слушаем.
— Так вот, София согласилась нарисовать портрет маленького Питера Джефферса для иллюстрации буклета. Мы должны сделать так, чтобы бедственное положение детей-трубочистов обрело человеческое лицо, чтобы несчастье таких, как Питер, тронуло сердца потенциальных жертвователей. Августа, вы согласны со мной?
— Я думаю, что идея замечательная, — ответила сестра Тоби. — Не могла бы Софи… ваша невестка сделать набросок ко времени очередного заседания?
Разговор об обществе продолжался и во время десерта, который Бел, конечно же, есть не стала. Тоби же поглядывал на нее и тихо вздыхал. Разумеется, он не осуждал Изабель за ее добрые дела и вовсе не сердился на нее — просто ему хотелось, чтобы она хоть немного потеплела к нему, дала бы понять, что рада предстоящей свадьбе.
Что же касается благотворительности… Да, сомнений быть не может, благотворительность действительно необходима, но Изабель, к сожалению, впадала в крайности. С каждым днем ему приходилось тратить все больше денег на всевозможные благотворительные проекты, и если он доживет до свадьбы, окончательно не разорившись, то это будет настоящим чудом. Разумеется, сейчас Тоби был готов предоставить Изабель все, что она просила. Но как только они станут мужем и женой, ему придется поставить свои условия.
— И мне не терпится дожить до того дня, когда мы наконец сможем совсем распустить общество, — проговорила Изабель.
Эти ее слова привлекли внимание Тоби. Вот под таким ее высказыванием он с радостью подписался бы.
— Да-да, конечно, — закивала Августа. — Если бы парламент принял закон, запрещающий или хотя бы ограничивающий использование детского труда, в наших усилиях отпала бы необходимость.
— Как только Тоби займет место в парламенте, мы займемся этим делом, — заявила Изабель.
— Тоби?.. — изумился Реджинальд. — В парламенте?..
— Да, конечно.
Августа от души расхохоталась — совсем не так, как приличествует леди из высшего общества. Отсмеявшись, спросила:
— Братец, неужели правда? Такого быть не может. Наверное, Изабель как-то не так тебя поняла. Или она просто шутит?
Тоби нахмурился и пробурчал:
— Изабель всегда говорит серьезно.
Да, конечно, даже сама мысль о том, что он, Тоби, будет заседать в парламенте, казалась абсурдной, но не мог же он сейчас об этом сказать. К тому же Изабель смотрела на него с надеждой в глазах…
«Обещай ей все, что угодно, — приказал он себе. — Лишь бы она улыбалась. Лишь бы была довольна».
— И по совету Изабель я действительно рассматриваю такую возможность, — ответил Тоби.
И тут Изабель наконец-то улыбнулась. Даже не улыбнулась — просияла! И Тоби, глядя на нее, испытывал радостное облегчение, лишь слегка приправленное тревогой. О Господи, да он готов был обещать ей все на свете — только бы заслужить одобрение! Хорошо еще, что до венчания оставалось меньше, месяца, а то, пожалуй, она заставила бы его раздать все свое имущество бедным и самому пойти к ним в услужение.
— Тоби в парламенте? — проговорила леди Олдридж с серьезнейшим видом. — Что ж, неплохая мысль.
Тоби бросил на мать выразительный взгляд и едва заметно кивнул. Мать уже давно уговаривала его потеснить в палате общин мистера Йорка, а он упорно отказывался, и вот сейчас… Интересно, поверила ли она, что он наконец-то согласился? Улыбнувшись, Тоби спросил:
— Мама, как тебе мое решение? Ты довольна?
Леди Олдридж выдержала паузу. Затем, повернувшись к Изабель, с улыбкой проговорила:
— Дорогая, мы все очень рады, что ты влилась в нашу семью.
— Какого черта… — Джосайя Грейсон прикусил язык. Все, что он хотел к этому добавить, он скажет про себя. Эти слова не для детских ушей. Но с другой стороны, детям не пристало влезать на письменный стол отца и переворачивать чернильницы на пачку весьма важной корреспонденции. Джосс бросился к сыну и стащил его с полированной столешницы вишневого дерева, на которой сейчас остались следы от чернильных пальцев. Он попытался вырвать чернильницу из цепких пальчиков сына, при этом держа извивающегося малыша на вытянутых руках, чтобы содержимое чернильницы не пролилось на его новый сюртук.
Проклятый Грей… Это все из-за него, из-за того, что ему взбрело в голову внезапно уехать из Лондона. Он отправился в Саутгемптон, чтобы проверить, как идет постройка двух кораблей, и взял с собой Софию. Его не было всего два дня — и все уже покатилось к черту. Приехал бы и посмотрел, что тут происходит. Ему бы очень все это понравилось, черт возьми! Во-первых, нянька Джейкоба взяла расчет. Во-вторых, возникли проблемы с договорами. И в довершение всего Бел заболела.
— Джейкоб, отдай это папе. Я сказал: отдай это папе. Джейкоб, ради Бога…
Внезапно ребенок разжал пальцы, и Джосс, не ожидавший этого, не сумел удержать чернильницу, так что чернила залили его всего — от шейного платка до брюк.
— Проклятие!.. Будь ты неладен, чертенок! — завопил Джосайя и тут же вздохнул — было ясно: как он ни старался, сегодня его сын все же научится новым словам, которых ему знать не следовало. Мара была бы в ярости, если бы узнала, что он позволяет себе говорить в присутствии сына. — Миссис Пруитт! — Джосс выглянул за дверь, увидел в коридоре экономку и, подозвав ее, сунул ей в руки мальчишку (нельзя было сказать, что она этому очень уж обрадовалась). — Отмойте его и отправьте к кухарке за печеньем, — распорядился он.
