— Я вовсе не мучаюсь, — солгала она.
Тут он вдруг рассмеялся. Да-да, рассмеялся! Это был даже не смех, а смешок, хрипловатый от отсутствия практики.
— Нет, я вижу, что вы мучаетесь, страдаете. И вы краснеете… Смею ли я предположить, что вы испуганы? И вы даже не представляете, как приятно мне лицезреть вас такой после того, как я видел вас исключительно надменной и самоуверенной. Бесчувственной мисс Осборн, как выяснилось, не чуждо ничто человеческое, — Понизив голос, Джосс продолжал: — Позвольте дать вам совет, дорогая. Самоуверенность — очень опасное качество для женщины. Мужчины рядом с такими женщинами не чувствуют твердой почвы под ногами. Нам хочется видеть вас растерянными и беспомощными. Хочется вас унизить. Мы испытываем извращенное удовольствие, ввергая вас в подобные состояния.
— Выходит, вы делали это со мной нарочно.
— Выходит, что так.
— И получали от этого удовольствие?
— Совершенно верно.
— Что ж, теперь понимаю, — кивнула Хетта. Она попыталась придать себе невозмутимый вид, но тут же поняла, что из этого ничего не получилось. Ах, какая же она дура! Она ведь действительно поверила, что у них с капитаном Джоссом есть что-то общее. Поверила, что в жизни ее наконец появился мужчина, который постиг истинную причину ее показного цинизма. Она думала, он понимает, что ей, женщине, приходилось трудиться гораздо больше, чтобы завоевать то уважение, которое ее коллеги-мужчины воспринимали как данность, нечто само собой разумеющееся.
Но капитан Джосс, оказывается, ничего не понял, ничего в ней не разглядел. Он назвал ее «бесчувственной». Что ж, он ошибся. Ее сердце вовсе не каменный монолит. И сейчас она явственно ощущала…
«Хетта, прекрати! — одернула она себя. — Ты сама во всем виновата. Ты ведь умная женщина. Ты же знаешь, к чему приводят подобные мечтания».
— Так вы… — Она судорожно сглотнула. — Вы меня презираете?
Он чуть отстранился и пристально посмотрел ей в глаза. Потом едва заметно кивнул:
— Отчасти — да, пожалуй. Или, возможно, я просто завидую вам и из-за этого презираю себя.
— Пожалуйста, отпустите меня. — Хетта в раздражении передернула плечами. — Я больше не хочу танцевать.
Он снова привлек ее к себе.
— Перестаньте, мисс Осборн. Мы прекрасно проводим время, не так ли? Разве вы не получаете особого удовольствия, шокируя окружающих?
— Что вы имеете в виду?
— Неужели не заметили? Ведь все на нас смотрят.
Она действительно ничего не заметила. Все это время она видела только его, капитана Джосса. Но сейчас, окинув взглядом зал, Хетта увидела, что за ними наблюдает множество глаз.
— Должно быть, из нас получилась довольно импозантная пара, — заметил капитан.
Хетте ужасно захотелось его ударить.
— Но я привык к тому, что вызываю любопытство у окружающих, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Люди часто на меня смотрят во все глаза. — Он взглянул на нее многозначительно и повел в танце к пустующему углу зала. — Вы тоже постоянно на меня смотрите, мисс Осборн. Должно быть, я для вас — любопытный экземпляр.
Хетта вздрогнула и остановилась. Она не станет больше танцевать! Ни за что!
— Мистер Грейсон, зачем вы так? Что я вам сделала?
— Вы взбудоражили меня, — ответил Джосс. Он с силой сжал ее запястье. — Поэтому я решил, что должен ответить услугой за услугу. Но скажите, дорогая, вам нравится привлекать к себе всеобщее внимание? Каково это — чувствовать, что вы главная тема разговоров в дамской комнате отдыха? Ведь наверняка все дамы сейчас говорят о том, что молочно-розовая английская мисс танцует в объятиях ублюдка-полукровки? Что, расстроились?
Что за глупости?! Как будто дамам вроде леди Вайолет есть дело до того, с кем она, Хетта, танцует. К тому же ее совершенно не интересует, что думает о ней эта леди Вайолет.
— Если я и расстроена, — прошептала Хетта, высвободив руку, — то лишь потому, что жестоко ошиблась в своих предположениях. И я вовсе не «молочно-розовая мисс», капитан Грейсон. Я женщина, у которой есть имя, образование и профессия. И даже сейчас, после этого унизительного разговора с вами, у меня еще хватит достоинства, чтобы себя уважать. А что касается вас… Я считала вас джентльменом…
В глазах его снова промелькнуло что-то странное. Но теперь уже Хетта не пыталась понять, что именно. Сейчас ей хотелось только одного — бежать отсюда, бежать как можно быстрее. Деревья в горшках уже не казались ей надежным укрытием, но ведь где-то в этом доме должен найтись укромный уголок или хотя бы балкон.
Попятившись, она пробормотала:
— Благодарю вас, мистер Грейсон, что показали мне того ублюдка, каким вы на самом деле являетесь.
Глава 9
Изабель не собиралась искать эту книгу.
Да, действительно не собиралась — она наткнулась на нее почти случайно.
В тот вечер Софии и Грея не было дома: они отправились на очередной бал. Бел же осталась дома, сославшись на усталость. Она сказала, что хочет отдохнуть, но вдруг поняла, что не сможет уснуть. Чем ближе был день ее свадьбы, тем сильнее она нервничала. Глупо, конечно, так волноваться. Венчание — торжественная, но скромная церемония, в которой, по идее, должны участвовать трое: мужчина, его невеста — и Бог. А пышное дорогостоящее «представление» состоится после венчания. Оно и устраивалось для того, чтобы привлечь к этому событию внимание общества, а вовсе не ради удовлетворения ее тщеславия.
И все же, когда Бел опустила голову на подушку и закрыла глаза, перед ее мысленным взором тотчас же возникло прекрасное свадебное платье, украшенное жемчугом и бельгийским кружевом. И еще — букет цветов, который она будет нести в руках. Четырнадцать оранжевых роз!
Ох, сейчас ей не удастся уснуть…
Не желая будить горничную в столь поздний час, Бел встала с постели и пробралась в спальню Софии. Она знала, что София из-за беременности страдала бессонницей. Поэтому мисс Осборн давала ей какое-то снадобье для улучшения сна. Хотя бессонница Софии была вызвана последствиями брака, а не ожиданием его, Бел решила, что лекарство поможет и ей.
Со свечой в руке она отправилась на поиски лекарства. В выдвижных ящиках трюмо не оказалось ничего, кроме затычек для ушей и щеток для волос. Тогда Бел решила поискать в тумбочке возле кровати. Выдвижной ящик бесшумно открылся, и она увидела синюю бутылочку со снотворным, а также какую-то книгу. Возможно — ту самую. «Да, очень может быть, это действительно та самая книга, о которой говорила Люси, — подумала Бел. — Но почему же Софи так настойчиво отрицала ее существование?»
В тусклом свете свечи, легонько касаясь пальцами кожаного переплета, Бел прочла название. «Воспоминания распутной молочницы». О Боже!
Бел тотчас поняла, что в этот момент жизнь устраивала ей очередную проверку. Она держала в руке книгу и должна была решить, что с ней делать. «Наверное, самое правильное положить ее на место, взять снотворное и немедленно вернуться к себе в спальню», — подумала Бел.
