— Изабель… — Тоби провел ладонью по щеке жены. — Дорогая, я раньше никогда не говорил этих слов ни одной женщине. И никогда не испытывал такого раньше. Ах, Изабель… — Он снова ее поцеловал. — Поверь, дорогая, я люблю тебя так, что даже страшно становится, ты веришь мне?
Она молча кивнула, покусывая губу.
— О, Изабель, сердце мое… — Он принялся покрывать поцелуями ее лицо. — Люблю тебя, люблю, люблю…
Она обвила руками его шею и тихо прошептала:
— Тоби, отведи меня в постель.
Глава 20
На следующий день, как выяснилось, Бел все же нашла в себе достаточно сил, чтобы двигаться. Но не сразу.
Прошло часа полтора после того, как Тоби уехал на избирательный участок, и только тогда Бел наконец-то сумела выбраться из постели. Она осторожно потянулась — и все тело откликнулось болью. Но боль была не слишком сильная, пожалуй, даже приятная. И Бел нисколько не сомневалась, что она, эта боль, весь день будет напоминать ей о Тоби, вернее — об их страстной ночи. И если так, то подобная боль, наверное, очень кстати.
Внимательно изучив свое отражение в зеркале, Бел обнаружила и другие отметины, оставленные мужем. Во-первых, ярко-красное пятно на правой груди. И еще — небольшое пятнышко на левой, чуть ниже соска.
Словно завороженная, Бел долго стояла перед зеркалом, глядя на «раны», нанесенные любовью. «Что ж, ничего удивительного, — говорила она себе. — Ведь любовь — это безумие» Да, все эти отметины Тоби оставил в минуты безумной, необузданной страсти, но сейчас, глядя на свои «любовные раны», Бел не испытывала ни стыда, ни страха. Да и глупо было бы бояться. Ведь ее муж, этот необыкновенный человек… он изменил все в ее жизни. И он никогда не солжет ей, никогда не допустит, чтобы с ней случилась беда. Да, он защитит ее в любой ситуации — даже рискуя собственной жизнью. С Тоби она наконец-то почувствовала себя защищенной.
Не только защищенной, но и любимой.
Он любил ее. Сколько раз он повторил это прошлой ночью? Бел перестала считать после четвертого раза. Пожалуй… Да, теперь она поняла, что после четвертого раза она просто потеряла рассудок. На время.
Что ж, теперь все прояснилось: он любил ее, и она любила его. Разве жизнь не прекрасна?
И этим утром, принимая ванну и одеваясь, Бел все как следует обдумала и пришла к выводу, что она не должна отказываться от своей любви. Да и не смогла бы — даже если бы очень постаралась. Она вполне сможет любить Тоби и одновременно заниматься добрыми делами. Да-да, именно так. Страсть — по ночам, а днем — благотворительность. Действительно, почему не может быть и то и другое?
Чуть позднее, сидя в карете, Бел поймала себя на том, что напевает мелодию из «Дон Жуана», она ехала в печатную мастерскую, где ей предстояло забрать две пачки буклетов общества, перевязанных бечевкой. Перелистав один из буклетов, она осталась довольна. Августа простым и доходчивым языком описала незавидное положение мальчиков-трубочистов и ясно изложила доводы в пользу замены их труда на труд взрослых мужчин, управляющих современными механизмами. В то время как текст, составленный Августой, был обращен к разуму читателей, иллюстрации, сделанные Софией, были обращены к их сердцам. И теперь Бел, как леди, пользующаяся влиянием, должна была превратить пассивное сочувствие общества в активную поддержку. В этом и состояла цель предстоящей демонстрации.
А сегодняшняя ее миссия — миссия, приличествующая даме с влиянием, — состояла в том, чтобы лично пригласить предполагаемых жертвователей на благое дело. Следовало навестить тетю Камиллу, известную также как ее светлость герцогиня Олдонбери.
Герцогиня Олдонбери была не самого высокого происхождения, если, конечно, так можно сказать о герцогине. Королевской крови в ней не было, однако свой небольшой двор и свои фрейлины у нее имелись. Каждую третью среду каждого месяца у нее в доме для игры в карты собирались знатные дамы, и тетя Камилла весьма избирательно подходила к рассылке приглашений. Приглашения удостаивались лишь очень немногие избранные. В этом смысле тетя Камилла была аристократкой до мозга костей. И получить такое приглашение считалось высокой честью. Что же касается Бел, то она вполне могла навестить герцогиню, поскольку являлась родственницей.
Когда Бел вошла в гостиную, декорированную в романском стиле, там уже находились все приглашенные дамы, сидевшие небольшими группами у карточных столов. София сидела за столом у камина, где играли в вист. Увидев Бел, она улыбнулась ей, и та, ответив дружелюбной улыбкой, направилась к тете.
— Добрый день, ваша светлость. — Бел присела в реверансе. Затем, выпрямившись, поцеловала почтенную леди в нарумяненную щеку. — Как поживаете, тетя Камилла?
— Я здорова, дитя мое. Очень рада, что ты меня навестила.
Герцогиня тут же забыла о племяннице, и Бел это вполне устраивало, потому что она намеревалась пообщаться со всеми гостями тетушки. Немного выждав, она приблизилась к дамам, болтавшим за чайным столом.
— Добрый день, леди Вайолет. Добрый день, миссис Брекинридж, — с жизнерадостной улыбкой поздоровалась Бел. Дамы посмотрели на нее довольно приветливо, и она продолжила: — Вы ведь уже получили мое приглашение на завтрак в Олдридж-Хаус, в пятницу?
— Да, но я подумала, что это, должно быть, какая-то шутка, — ответила леди Вайолет. — Завтрак в половине восьмого утра? Дорогая, я ложусь часов в пять утра, не раньше.
— Это не просто завтрак, — сказала Бел. — За завтраком последует демонстрация. Вас ждет знакомство с весьма любопытным усовершенствованием из области домашнего хозяйства. Вот почему это мероприятие назначено на столь ранний час.
— О!.. — Леди Вайолет многозначительно посмотрела на свою подругу миссис Брекинридж. — Усовершенствование, говорите?
— К тому же весьма любопытное?! — с улыбкой подхватила миссис Брекинридж. — Должно быть, нас действительно ждет захватывающий спектакль. Дорогая, вы прямо вся сияете. Мне бы очень хотелось узнать ваш секрет.
Дамы захихикали, и Бел потупилась, ее уверенность в собственных силах несколько пошатнулась. Но она тут же вспомнила о Тоби и, вскинув подбородок, заявила:
— Да, я действительно нахожу это усовершенствование весьма интересным. И очень полезным к тому же. В Лондоне во многих местах используется тяжелый труд детей, и в наших силах положить этому конец.
— Посредством нововведений в домашнем хозяйстве? — удивилась леди Вайолет.
— Да, совершенно верно, — кивнула Бел. Она протянула каждой даме по буклету. — Наше Общество сторонников устранения необходимости использования детского труда для чистки труб и дымоходов…
— Какое немыслимо длинное и нелепое название! — перебила миссис Брекинридж. — Оно едва помещается на обложке.
Бел поморщилась, но тут же взяла себя в руки и вновь заговорила:
— По поручению нашего общества я приглашаю вас посетить демонстрацию в эту пятницу. Заставлять маленьких детей удалять сажу из дымоходов — это не только дикость и варварство, но и просто-напросто глупость. Наша демонстрация докажет, что должным образом очистить от сажи печные трубы может только взрослый мужчина.
