Маркиз напряженно соображал. Покойный Косарев, договариваясь
о встрече, сослался не на Артура Альбертовича Руо, а совершенно на другого
человека. Леня был почти уверен, что утечка информации шла через Руо, что
каким-то образом прослушивали его разговоры. Значит ли это, что про Косарева не
стало известно Лениным таинственным врагам и он не явился на встречу по другой
причине? То есть причина понятна: Косарев попал в аварию, когда ехал к
Никольскому рынку, где ждал его Леня. С каждым может случиться, но змея… Леня
почитывал прессу и был в курсе знаменитого «змеиного дела».
– Мне очень жаль, – сказал Леня, – но ваш дядя не
сумел со мной встретиться…
– Я знаю, но он хотел довериться вам, а у меня нет выбора!
Голос в трубке сорвался от волнения. Маркиз принял решение и
отключил свой телефон. Потом схватил мобильник, протянутый Ухом, и набрал номер
заказчика.
– Правильно, береженого Бог бережет, – прошептал Ухо
одними губами.
– Где вы находитесь? – рявкнул Маркиз в трубку.
– В центре…
– За сколько времени сможете подъехать к кафе «Сундук
мертвеца», что на Казанской улице?
– За полчаса… если в пробках не застряну…
– Уж постарайтесь, – сказал Леня. – Очень вас
прошу. Ухо, мы-то успеем?
– Зачем спрашиваешь? – обиделся Ухо. – Если надо –
значит, успеем!
Через час два бравых капитана, решивших во что бы то ни
стало раскрыть дело Таньки Ваучер, уже стояли перед обшарпанной дверью на
Петроградской стороне. Именно за этой дверью, согласно компьютерной распечатке,
проживал Федор Лаврентьевич Росомахин, на кого был зарегистрирован злополучный
телефон.
На двери было четыре звонка – не так уж много для коммуналки
в старом районе.
Напротив верхнего звонка красовалась серая картонка с
неровно выведенной печатными буквами фамилией – Айниулины. Рядом со вторым
звонком была приколота канцелярской кнопкой кокетливая визитная карточка с
одним только именем – Марина. Возле третьего звонка на аккуратной пластиночке
было выведено «Н.П. Помпейских». Четвертый звонок был безымянным, а чуть ниже
была косо пришпилена записка: «Росомахину вообще не звонить!»
– Интересно, почему это ему не надо звонить? –
проговорил Ананасов и надавил на третью сверху кнопку.
За дверью раскатилась заливистая трель, и ей тут же ответил
громкий визгливый лай. Следом за лаем раздался истеричный женский голос:
– Сволочи! Сволочи! Опять вы за свое!
Прошло еще несколько минут, и наконец дверь слегка
приотворилась на ширину дверной цепочки.
В образовавшуюся щель выглянула маленькая старушка с
аккуратно завитыми голубоватыми волосами.
– Это кто? – осведомилась старушка, внимательно оглядев
двух капитанов. – Имейте в виду, я в квартире не одна. Дома соседи, и
собака имеется…
– Милиция, – сообщил Ананасов и показал старушке свое
служебное удостоверение.
Старушка надела очки, вгляделась в книжечку, перевела взгляд
на ее владельца и одобрила:
– Похож!
Тут же ее настроение резко переменилось. Она откинула
цепочку, распахнула дверь и посторонилась, вполголоса проговорив:
– Очень хорошо, очень хорошо, замечательно!
– Чему это вы так радуетесь? – осторожно осведомился
Ананасов.
– Как – чему? Тому, что вы отреагировали на мой сигнал!
Давно пора их приструнить, а то они, паразиты, вконец распоясались! Ванной
пользуются не в очередь, график посещения туалета не соблюдают, шумят в
неположенное время!
– Это вы про соседей, что ли? – сообразил наконец
капитан.
– А про кого ж еще? Пора паразитов приструнить! Нужно
подавать на выселение… А эта Маринка вообще на дому клиентов принимает, тем
самым способствуя распространению заразных заболеваний! Я, как сознательный
член общества, не могу с этим мириться!
– Опять, зараза, кого-то в квартиру впустила? –
раздался из-за дальней двери прежний истеричный голос.
– Не беспокойтесь, Наденька! – угодливым тоном
выкрикнула в ответ старушка. – Это ко мне, из собеса! – Тут же она
понизила голос и зачастила, обращаясь к милиционерам: – График не соблюдает,
спекулирует на дому импортными товарами под видом гуманитарной помощи,
непременно нужно подавать на выселение…
– Мы вообще-то по другому поводу! – прервал старушку
капитан Ананасов. – Нам нужен гражданин Росомахин Федор Лаврентьевич.
Проживает здесь такой?
– А если вам нужен Росомахин, так почему вы мне
звоните? – Старушка неприязненно поджала губы. – На мой сигнал,
значит, не реагируете? Я, значит, не могу добиться справедливости?
– Гражданка Помпейских? – строго осведомился Гудронов,
заглянув в свой блокнот.
– Ну, Помпейских я, – призналась старушка, опасливо
покосившись на второго милиционера. – А в чем дело?
– В том, что на вас тоже сигнал поступил. – Гудронов
перевернул страницу блокнота и сделал вид, что читает: – «Изготовление и
продажа спиртосодержащих жидкостей, наносящих вред здоровью…»
– Клевета! – воскликнула старушка. – Клевета и
поклеп! Ничего я не изготовляю, а если чего и было, так нисколько не вредное! А
даже очень от простуды помогает! И вообще, вы же сказали, что вам Федька
Росомахин нужен!
– Допустим, – смягчился Гудронов. – Сообщите нам,
где его найти, и можете быть свободной!
– Федьку-то? – залепетала Помпейских. – Федьку-то,
его всегда можно возле «Контакта» найти… там он всю дорогу ошивается, надеется,
спекулянт, деньгу сшибить…
– Ну и квартирка, – поежился Гудронов, выйдя из
подъезда.
«Контакт» оказался стеклянным павильончиком, в котором
продавались мобильные телефоны и принималась оплата всех основных операторов
сотовой связи. Расторопная девушка в модных очках принимала платежи, двое
парней задумчиво курили на пороге павильона, обсуждая какую-то Анфису и
поджидая потенциальных клиентов. Клиентов было негусто, то есть совсем не было.
Капитан Ананасов огляделся по сторонам. Он хотел уже подойти
к разговорчивым сотрудникам «Контакта», но события начали развиваться помимо
его воли.
Из кустов позади павильона вынырнула сутулая фигура в
потертой курточке и надвинутой на глаза кепке.
– Хлопцы! – хрипло проговорил обладатель кепки и
курточки, приблизившись к двум капитанам. – У вас чё – регистрации нема?
Так это мы могем посодействовать!
– Чего? – переспросил Гудронов, удивленно уставившись
на незнакомца. – Это ты про что, дядя?
– Известно про что! – Незнакомец оглянулся и еще ниже
надвинул на глаза кепку. – Про пятьсот рублей! С каждого, само собой!
Такса такая!
