Леня заказал блюдо под названием «На абордаж».
Официант исчез так же бесшумно, как появился, и Евгений
продолжил свой рассказ:
– В последние дни… после смерти своей жены мой дядя
буквально не находил себе места…
– Это неудивительно. – Маркиз пожал плечами. –
Смерть близкого человека была для него тяжелым ударом…
– Дело не в этом. Его словно подменили. Он был невероятно
напуган. Он пугался каждого звонка, каждого стука в дверь. Прежде чем войти в
комнату, долго выжидал на пороге, словно боялся внезапного нападения… и еще… он
как-то попросил у меня прощения, не объяснив за что… а потом, сразу после его
смерти, мне позвонил адвокат и сообщил, что дядя завещал мне все свое
имущество, в том числе дом с участком в поселке Суоярви Выборгского района.
Произнеся последние слова, Евгений замолк. Его взгляд
остановился, казалось, он вглядывается во что-то, чего не видит никто, кроме
него. Во что-то, расположенное за спиной Маркиза.
– Что это за дом? – спросил Леня, когда молчание
затянулось и стало невыносимым.
– Старая развалюха, – ответил Евгений, словно
очнувшись. – Честно говоря, я думал, от него уже ничего не осталось. Я был
там двадцать лет назад, совсем ребенком, так он уже тогда казался призраком
дома. Замшелый, вросший в землю… это была настоящая избушка бабы-яги. И обитала
в нем самая настоящая баба-яга…
Он снова замолчал. Возле стола появился официант, толкая
перед собой сервировочный столик. Он поставил перед Маркизом большую тарелку,
на которой были тушеные овощи с бараниной, а затем снял крышку с огромной
сковороды, в которой шипело и скворчало жареное мясо четырех сортов.
– «Мечта голодного пирата»! – торжественно объявил он и
принялся накладывать мясо на тарелку Евгению. Затем он выставил на стол мисочки
и бутылочки с соусами и наконец удалился.
– Я был тогда совсем ребенком, – повторил Евгений.
Они долго искали этот дом. В самом поселке его не было, он
располагался в лесу, на отшибе от Суоярви. Андрей Иванович спрашивал дорогу у
местных жителей, но они, едва услышав, что горожане ищут Варвару Тихоновну,
замыкались, словно неожиданно глохли и переставали понимать самые простые
вопросы. Одна женщина, узнав, кого они ищут, переспросила:
– Это змеиную матерь, что ли? – и неприязненно сплюнула
в дорожную пыль.
В общем, пришлось самим искать дорогу. Андрей Иванович
несколько раз выходил, чтобы подтолкнуть машину. При этом он кашлял и вытирал
бледный лоб платком. Несколько раз они заезжали в тупик, возвращались в
поселок, но наконец выехали на большую поляну, посреди которой стояла
приземистая изба, крытая потемневшей дранкой. На покосившемся заборе висели
чугунки и глиняные горшки, на крыльце умывался большой черный кот. В стороне от
дома паслась на привязи коза, тоже черная.
Андрей Иванович заглушил мотор, и наступила странная,
гнетущая тишина. Маленький Женя выскочил из машины и побежал к дому, он хотел
поиграть с котом, но дядя окликнул его. И голос его прозвучал так странно, так
напряженно, что Женя остановился как вкопанный. И очень вовремя: у него из-под
ног с тихим шипением уползла большая серая змея и скрылась в зарослях крапивы…
Через минуту на крыльце показалась маленькая сгорбленная
старушонка в сером поношенном ватнике и обвязанном вокруг головы черном
ситцевом платке, концы которого торчали в стороны, как кривые рожки.
– Кого черти принесли? – прошамкала эта баба-яга,
приложив руку козырьком и вглядываясь в приезжих. – А-а, это ты, Андрюша…
а это племянник твой… вырос, вырос…
– Мы вам, Варвара Тихоновна, от Липы лекарства
привезли, – сообщил Андрей Иванович с некоторой робостью и опять глухо закашлялся.
– Ах, лекарства… – отозвалась старуха с явной
насмешкой. – Ну, вы в дом-то заходите… Вася, принимай гостей!
Черный кот перестал умываться, поднял хвост трубой и вошел в
дом, оглядываясь через плечо.
Гости проследовали за ним.
Незадолго перед тем Женя прочел сказку «Волшебник
Изумрудного города». И сейчас избушка, куда он попал, напомнила ему жилище злой
волшебницы Гингемы. Низкий закопченный потолок, поддерживаемый толстой
почерневшей балкой, на которой висели связки сухих трав, кореньев и листьев и
какие-то вовсе не понятные предметы, – мальчику показалось, что это дохлые
лягушки и летучие мыши. В большой беленой печи, несмотря на теплый день, неярко
горел огонь, и от этого в помещении было очень душно.
– Говоришь, лекарства привезли? – повторила старуха,
окинув Андрея Ивановича пристальным взглядом.
– Ну да… от радикулита… Липа говорила, что вы на поясницу
жалуетесь…
– Ну да, ну да, – закивала Варвара Тихоновна. –
Только тебе-то, милый мой, лекарство еще нужней, чем мне…
– Да это я простыл немножко, – отозвался Андрей
Иванович, вытирая лоб. – Скоро пройдет.
– Ну да, ну да… – снова кивнула старуха. – Только ты
вот это выпей… тогда правда все пройдет… – И она подала Жениному дяде склянку с
какой-то мутно-зеленой жидкостью. Даже издалека Женя почувствовал
отвратительный запах – запах гнилого пня, запах темного непролазного болота…
– Да мне не нужно. – Андрей Иванович отшатнулся. –
Я хорошо себя чувствую…
– Пей! – резко прикрикнула на него баба-яга. И Андрей
Иванович послушно поднес склянку к губам и быстро выпил ее содержимое,
преодолевая отвращение.
– Долго не могли найти ваш дом… – проговорил он, отставив
пустую посудину. – Никто не мог указать дорогу…
– Ну да, ну да, – снова закивала старуха. – Не
любят они меня… только как заболеют – тут же бегут! «Помоги, баба Варя!» Ну, я,
конечно, помогаю, как не помочь… у нас в Суоярви люди такие – как что не по
ним, волком смотрят, а как прихватит – на все готовы…
Она ловко накрывала на стол – чугунок с горячей картошкой,
щедро присыпанной укропом, миска с квашеной капустой, хрусткие соленые огурцы,
горшочек топленого масла. Жене все это показалось необыкновенно вкусным. После
на столе появились горячие лепешки, сотовый мед и чудесное вишневое варенье.
– Я знала, что вы приедете, – бормотала она, наливая
гостям чай в треснутые фаянсовые кружки. – Вот и нажарила лепешек…
– Откуда же вы могли это знать? – спросил Андрей
Иванович.
– Да уж знала…
После еды Женин дядя попытался встать.
– Что-то мне и вправду хуже стало, – пожаловался Андрей
Иванович, опустившись обратно на лавку. – А нам ехать нужно обратно…
– Это от лекарства моего, – честно призналась
старуха. – Никуда вы сейчас не поедете. Я вам в избе постелю, у меня
переночуете, а завтра-то ты будешь как новенький…
Дядя пытался возражать, но язык у него заплетался, голова
кружилась, темная изба плыла перед глазами, и в конце концов он перестал
спорить и улегся на широкую лавку, где старуха постелила ему большую тяжелую
перину.
