На этот раз белобрысая дрянь решила использовать боевой опыт
Галины и бросила в нее фарфоровую статуэтку йоркширского терьера. Галина
уклонилась, и несчастная фарфоровая собачка вдребезги разбилась об изголовье
кровати, осыпав шелковое покрывало мелкой белой пылью. Из-под кровати послышался
жалобный стон Энни, и снова никто не отреагировал.
– Ты еще швыряться вздумала?! – еще больше разъярилась
Галина и сделала огромный прыжок. При этом она преодолела разделявшее их с
соперницей пространство и почти ухватила ее, но та в последнюю секунду
откатилась в сторону, так что Галина вместо ее руки схватила туго набитую
черную матерчатую сумку. Она дернула сумку на себя. Белобрысая завизжала тонко
и противно, как бензопила, напоровшаяся на гвоздь. Галина чуть не оглохла от
этого визга, но не разжала рук, сжимавших черную сумку. Однако тощая девица
воспользовалась ее заминкой и прорвалась к двери. Галина метнулась следом за
ней… но в дверном проеме возникла долговязая мужская фигура.
– Стой, стрелять буду! – рявкнул незнакомец, и в его
руке действительно появился самый настоящий пистолет.
– Караул, убивают! – не очень громко произнесла Галина
Евгеньевна и от неожиданности села на пол.
Два многострадальных капитана, Ананасов и Гудронов, шли по
Староневскому проспекту, увлеченные важным разговором.
– А я тебе говорю, что это была Танька Ваучер! – в
шестой или седьмой раз повторял другу и напарнику капитан Ананасов. – Вот
что хочешь тебе дам на отсечение! Я ее писклявый голос ни за что ни с каким
другим не перепутаю!
– Да я с тобой и не спорю, – пытался успокоить его
Гудронов. – Но ты же видишь, Питиримыч, – последняя ниточка
оборвалась! Так что давай лучше «змеиным делом» заниматься, а то с нас Кузьма
Остапыч последнюю голову снимет!
– Последнюю? – Ананасов удивленно взглянул на
напарника. – Это мою, что ли?
Они проходили мимо известного в районе питейного заведения
под выразительным названием «Под мухой». Действительно, вывеску этого заведения
украшало яркое изображение огромной светящейся мухи, кокетливо присевшей на
край граненого стакана.
– Питиримыч, глянь! – Гудронов вдруг встал как
вкопанный, уставившись на витрину пивной.
– Ты что, Сеня? – строго проговорил Ананасов. – Мы
же с тобой приняли обдуманное и ответственное решение – завязать! Ты ведь
знаешь, Сеня, поговорку: «Давши слово – держись!» И мы ведь с тобой уже
убедились, какая от этого решения конкретная польза… и потом, Сеня, я тебя
сколько раз просил – не называй меня этим устаревшим отчеством! Ты знаешь, как
я его не люблю!
– Прости, Питиримыч! – Гудронов ткнул рукой в сторону
пивной: – Но ты только глянь!
– С этого все и начинается… – хмуро ворчал Ананасов. –
Сначала посмотришь, потом понюхаешь, а потом не удержишься и опрокинешь
стаканчик…
Тем не менее он повернулся к витрине и удивленно уставился
на прижавшегося к ней изнутри человека.
Это был Федор Росомахин собственной персоной. Он смотрел
сквозь витрину пивной и делал милиционерам лицом и руками какие-то загадочные
знаки.
Два капитана переглянулись и, тяжело вздохнув, вошли в
питейное заведение.
– Хорошо, что я вас увидал! – забормотал Росомахин,
поочередно заглядывая в глаза милиционерам. – А то я прям не знал, как
быть… телефон-то свой вы мне оставили на всякий случай, да я его потерял… а тут
как раз такой случай и подоспел…
– Какой еще случай? – процедил Ананасов, нервно оглядываясь
по сторонам. Окружающие люди беззастенчиво употребляли крепкие спиртные
напитки, и им не было никакого дела до двух капитанов, которые находились в
завязке.
– Такой случай, что видел я ее! – прошептал Росомахин,
перегнувшись через стол.
– Кого – ее? – переспросил Ананасов, нервно
облизнувшись.
– Главное дело, что я с ними хотел по-хорошему! –
горячо забормотал Федор, сверкая глазами. – Хотел по-хорошему,
по-соседски! А они ко мне без всякого уважения… вместо того чтобы угостить
по-доброму, а после поговорить, к примеру, об жизни, они меня шуганули, как
кота помойного… и еще дверью усугубили…
– Слушай, Росомахин, ты уж переходи к делу! –
занервничал уже и Гудронов. – Нам с другом здесь знаешь как тяжело
находиться? Мы здесь испытываем невыносимые моральные и физические мучения!
Короче, о ком это ты базаришь?
– Так я как раз о самом о деле! – Росомахин придвинулся
еще ближе. – Дверью она меня шандарахнула и вообще убить пообещала!
– Кто? – устало осведомился Ананасов. Он уже жалел, что
отреагировал на призывы Федора.
– Дак она же! Про которую ты расспрашивал! Кудрявая,
беленькая, из себя невидная, и голосок такой визгливый… как будто, натурально,
ножиком по стеклу вжикает…
– Танька Ваучер! – мгновенно оживился Ананасов и
переглянулся с Гудроновым. – И где ж ты ее видел?
– Где видел – там ее уж нету, – зачастил Росомахин,
сообразив, что не годится наводить милицию на собственное жилище. – А вот
я вам скажу, куда она сейчас намылилась… между прочим, по части этого…
квартирного грабежа!
– Ну, говори быстрее! – взмолился Ананасов.
– Ой, чего-то во рту у меня пересохло… – заныл Федор. –
И рад бы сказать, да язык не ворочается… да и память опять же освежить
требуется…
– Вот гад! – восхитился Гудронов. – До чего ж
человек интерес свой блюдет! Это просто даже удивительно!
– Сколько? – строго осведомился Ананасов.
– Сто пятьдесят в самый раз будет. – Росомахин скромно
потупился. – Я свою норму знаю. Если больше – так и правда могу ненароком
в забывчивость впасть…
– Ладно, черт с тобой! Будет тебе сто пятьдесят! –
Ананасов отошел к стойке и вскоре вернулся, неся в руке полный стакан и скрипя
зубами от переполняющих душу чувств. – Пей уж, урод! – выдохнул он,
придвинув Росомахину водку.
– Непременно! – Федор засиял как медный самовар, поднял
стакан, поднес его к губам, влил в себя и крякнул от наслаждения. – Хорошо
пошла! – проговорил он через секунду и вытер рукавом слезы умиления.
– Слушай, ты нас долго мучить будешь? – Ананасов
заскрипел зубами. – Ты наше терпение не испытывай, оно не железное! Щас
загребем тебя и запрем на пару дней в «обезьянник»…
– Это зачем же, начальники? – забеспокоился
Росомахин. – В «обезьянник» не надо, я не мартышка какая-нибудь…
– Тогда говори быстро, что обещал.
– Насчет чего? – Федор часто заморгал глазами.
– Насчет Таньки Ваучер! – Ананасов начал угрожающе
приподниматься из-за стола.
– Ах насчет Таньки! – оживился Росомахин. – Так
что же вы, ребята, время теряете? Она аккурат сейчас квартирку обносит… вы бы
того, поторопились!
