Включился внутренний сигнал опасности. Захотелось бежать. Спрятаться где-нибудь подальше. Пересидеть, переждать. В этом доме словно раскрылась большая чёрная дыра, заглатывающая всё — радость, спокойствие и даже само Время. Но где-то здесь был Доминик! Рина пригляделась к часам и вдруг поняла. На самом деле секундная стрелка вовсе не стоит на месте, а, наоборот, движется с невероятной скоростью — настолько быстро, что глазам кажется, будто она стоит на месте. И только странная вибрация показывает, что часы египетской богини отмечают время, которое то ли несётся куда-то, то ли накапливается где-то с неимоверной быстротой. Конечно, ведь секунда плюс секунда… да если у каждого человека взять по секунде, образуется огромный поток времени. Ничьего. Не учтённого никем. И несущегося куда-то — невесть куда.
Заскрипела дверь. Отворилась, пропуская Рину. Но как же тяжело давалось каждое движение. Рина будто тащила на ногах по мешку картошки. Даже дверь, скрипя, жаловалась на то, что ей трудно открываться.
За дверью был длинный тёмный коридор.
— Риина! — произнёс чей-то голос. Красивый, напевный баритон. — Иди вперёд, Риина!
Имя отчётливо звучало через двойное «и». Зовущий хотел показать, что знает её тайну.
У Ринки ноги заплетались. Понадобилось мужество, чтобы шагнуть в эту чёрную дыру, поглощающую свет, который сочился из дверной щели. Ринка понимала, что это просто страх — тот же самый, что пугал её при входе в метро. Она задышала быстро и резко, пытаясь собраться с силами. Прижала руку к груди — там, где с внутренней стороны лацкана пиджачка был приколот её аграф.
— Это вы, Сим Симыч? — робко спросила она. — А почему нет света?
— Я. Не бойся! Света нет потому, что проклятый ловец качает из нас любую энергию. А электричество, как ты понимаешь, тоже энергия.
— Где Доминик?
— Здесь. Ты нашла аграф?
— Да!
Рина прижала руку к груди.
— Хорошо! Сейчас зажгу спичку. Надеюсь, ловец не заметит энергии такого крохотного света.
Действительно, спичка чиркнула. Сим Симыч держал её так, чтобы Рина увидела, куда идти. Но самого хозяина квартиры было почти не разглядеть. Однако Рина увидела главное. Коридор вывел её в большую комнату с зашторенными окнами, где на диване лежал Доминик. Конечно, она ничего не разглядела толком, но успела ухватить взглядом его чёрное пальто. Рванулась к дивану, на ходу скинув дублёнку, плюхнулась на пол и обхватила Доминика.
— Дом, это я. Дом!
— Он без сознания… — услышала она извиняющийся, почти беспомощный голос Сим Симыча. — Проклятый ловец…
Ринка не слушала. Она прижалась к Доминику, приказав самой себе: «Пусть вся моя Сила перейдёт к Доминику!»
На миг ей стало так плохо, что захотелось упасть в обморок, чтобы не испытывать ничего подобного. Но ни в какой обморок она не упала. Зато с недоумением обнаружила, что её саму окутал зелёный Свет, но, затрещав тысячами искорок, не смог оторваться от хозяйки. Ринка всхлипнула:
— Я не могу передать ему Силу!
— Может, оно и к лучшему?.. — загадочно проговорил Сим Симыч.
— Почему?
— Потом всё сама поймёшь. А сейчас — Время пришло. Я больше не могу медлить. Пора!
Ринка хотела спросить, куда пора и что всё это значит, но в голове у неё уже загудели тысячи мерзких комариков. Комната завертелась вокруг оси. И последним взглядом Ринка ещё успела увидеть странное свечение циферблата часов богини Уаджет. И поняла: стрелки — секундная и часовая — крутились назад. Время возвращалось к истокам.
И стало темно. Или это и было темно?
Ринка очнулась от страшного всполоха. На миг ей привиделось, что она снова в доме Беллы в то время, когда там запускают фейерверк. Но воздух был иной. Не морозный, привычный воздух московской зимы, а странно-тягучий тёплый воздух, наполненный непривычными испарениями, влагой и тиной. Но если так много влаги, почему в воздухе зарождается запах гари?! О, этот запах оказался одинаковым — что на пепелище дома Беллы, что здесь… Неужели и здесь, где-то в недрах этого дома, начинается пожар?!
— Доминик! — Ринка протянула руки в темноте, лихорадочно ощупывая все вокруг. — Сим!
Ответа не было. Она здесь одна! В этой кромешной темноте. Она умрёт здесь от страха. Или сгорит заживо, если пожар действительно где-то рядом. О, бабушка, а ты уверяла, что ничего не случится!..
Рина в ужасе захватила слишком большую порцию воздуха, закашлялась, упала навзничь. И тут её рука попала в ворс ткани. Пальто.
Рина подползла и ощупала ткань. Под ней — Доминик. По-прежнему без сознания. Но дышит. Тяжело, хрипло. Но дышит.
Что же делать?! Как оживить его? Как выбраться? Как спастись?!
Рина не знала ответов. И паника накрыла её с головой.
— Ри-и-на! — прозвучал вдруг шёпот в ее мыслях. — Я жив. Но без сил. Зови помощь, Риина!
Девушка провела рукой по лицу Доминика. Он очнулся и может общаться с ней мысленно. Но говорит — зови помощь. Но как?! Она же ничего не умеет! Бабушка не учила. Или… это она не слушала?..
Лицо Варвары всплыло в подсознании, словно Рина увидела его в зеркале. Амальгама дрожала и подёргивалась полосами, видно, бабушке нелегко было выходить на связь.
«Вспомни, Рина! — приказала бабушка. — У нас есть оберег невероятной мощности!»
Аграф! Ринка схватилась за лацкан пиджака и отстегнула волшебную заколку. «Аграф, я одна из твоих Хранительниц! Из рода в род мы Хранили тебя. Теперь твоя очередь! Помоги мне!»
Огромный световой столб ярко-нефритового цвета вырвался из аграфа и осветил помещение. Рина увидела, что они находятся в крошечной комнатушке с земляным полом. У стены какой-то странный то ли стул, то ли табурет, сплетённый из веток. На стене опять же плетёная циновка. Что это за время, что за эпоха?!
А нефритовый свет уже окружил Доминика. Мгновенный ярчайший всполох — и спад. И только всё тело Дракона засветилось мягким зеленоватым оттенком. Свет, словно живая вода, впитывался кожей, тускнел, пока не погас вовсе. И только сам аграф продолжал еле-еле светиться в темноте.
— Доминик! — прошептала Рина. — Доминик?
Он ответил с трудом, но ответил:
— Сейчас! Сейчас починимся.
Он зашептал что-то. Слов не разобрать. Ринка ничего не смыслит в заклинаниях. В слабом свечении аграфа она только видела, что Доминик медленно поднялся и раскинул руки, словно призывая кого-то. На лице появилась полуухмылка — на целую ещё не хватало сил. Но зато его услышали. Вот он снова зашептал что-то. Рина разобрала только своё имя. И вдруг — стон! Доминик глухо стонал, схватившись за голову. Рина кинулась к нему, обхватила, и тут… прямо в тело ей впились тысячи странных иголок. Рина чуть не заорала в голос, но рука Доминика опять закрыла ей рот.
