Действительно, в крошечном издательстве, куда устроилась Ринка, мужчин не было. Заправляла всем некая Виктория Викторовна Игнатова, дама предпенсионного возраста, редакторша старой закалки. Поговаривали, что в советские времена она работала в Политиздате. Попасть в такое элитное учреждение было сложно, но у Игнатовой в родне имелись какие-то шишки, а один предок даже в легендарной ЧК работал. Так что немудрено, что Виктория Викторовна попала в почти секретный отдел, где печатались труды самой высокой сложности — работы Маркса, Энгельса и Ленина. Об этом отделе ходили легенды. Говорили, что одних корректоров там было пятнадцать человек! И все читали вёрстки политкниг друг за другом. Чтобы ни одной ошибки не проскочило. Это сейчас «корову» можно напечатать через «а» и никому за это не попадёт. Да и читатели не заметят. А тогда всё было иначе. Читатели слали письма мешками, если вдруг замечали что-то не то. Редакторов же и корректоров вполне могли выгнать с волчьим билетом за любую ошибку. Но в отделе Политиздата, где трудилась Виктория Викторовна, было по-иному. Вычитывая гранки и вёрстки, редактор или корректор, нашедший ошибку, поощрялся по полной программе — премия, заказ, возможность купить что-то вне очереди. Таким образом люди не запугивались, а, напротив, стремились работать лучше. Короче — элитный отдел. Немудрено, что Виктория Викторовна поняла раньше коллег, куда ветер дует. Ещё когда СССР пребывал в здравии, она организовала издательский кооператив, а когда советская власть рухнула, переделала его в издательство. Но драться за миллионы, как поступали тогда все новые русские, осторожная Виктория не стала. Захватывать издательский рынок не стремилась. Зато и к её скромному издательству никто не цеплялся — ни власть, ни братки. Никто и не думал, что такое крошечное дельце приносит золотые горы.
Ринка и сама так не думала. Хотя зарплату ей предложили весьма высокую. Правда, оказалось, что большая часть её будет в премиальных выплатах. В первый же день, усевшись за свой стол, Ринка начала выспрашивать у коллеги, чей стол стоял напротив, из чего складываются эти премиальные. Но редакторша Катенька отвечала уклончиво, а когда Ринка на неё насела, вообще запуталась. Правда, Ринка сразу поняла, что Катенька — существо достаточно путаное. Частенько она, сидя за столом, просто смотрела в одну точку. Вернее, на картину на стене. Там был изображён фантастический замок, похожий на работы Томаса Кинкейда, волшебного живописца, которого Ринка любила всем сердцем. И теперь, видя на работе, как Катенька сверлит взглядом кинкейдовский замок, Ринка даже подумала: а вдруг в его стене образуется дыра или какой кирпич выпадет — тогда фантастический и прекрасный замок вообще рухнет? А ещё может статься, от Катенькиного неподвижного взора картина вообще свалится со стены. Но видно, Катенька не обладала магическими способностями — замок сиял волшебным светом и по-прежнему висел прочно.
Катенька вообще представлялась Ринке странной. Было ей уже лет тридцать, но все, и даже Виктория, звали её Катенькой и вели себя так, будто девушка и впрямь имела годков десять от роду. Впрочем, в этом издательстве Катенька действительно была самой молодой. Остальные, включая Викторию, представляли предпенсионный и запенсионный возраст. Но ведь и авторы были не моложе! И совершенно удивительным являлось то, что весь этот пенсионный издательский междусобойчик приносил стабильный доход. То ли за это, то ли за что иное, но сотрудницы издательства были весьма преданы Виктории. Ну а Катенька на неё чуть не молилась. Ринка сразу поняла, что эта девушка была весьма внушаема. Да и вела она себя непривычно — то ли как древняя, выживающая из ума старуха, то ли как, наоборот, пятилетка несмышлёная. Устав глазеть на картину, могла запросто заснуть, сидя за столом. Вот это способности! Сама Ринка засыпала плохо, с трудом, а тут — чемпионка по мгновенному засыпанию! А иногда, напротив, Катенька вскакивала и начинала бесцельно бродить по длинному коридору издательства.
Впрочем, Ринка быстро убедилась, что с мозгами у коллеги всё в порядке. Поглазев на замок, поспав за столом и побегав по коридору, Катенька хваталась за рукопись и за пару часов могла отредактировать самый ужасающий авторский текст, сделав его блестящим и увлекательным. То есть она была из тех, кого в издательских кругах называют редактором от Бога. Хотя Ринка думала иначе.
— Мне кажется, — осторожно сказала она однажды, — тебе надо бы самой писать книги, а не редактировать чужие.
Катенька недоумённо подняла брови:
— А зачем?! Вон уже сколько их, этих книг, написано. — И она махнула рукой в сторону книжного шкафа. — Зачем писать новые-то?
— Но ведь другие пишут. — Ринка похлопала по пухлой рукописи, которую правила с огромным усилием.
— А это всё приятельницы нашей Виктории Викторовны, — проговорила Катенька. — Им всё равно делать нечего.
— Зато они деньги получают!
Катенька сонно поглядела на коллегу и удивилась:
— Какие деньги?
— Авторские гонорары!
— Так это копейки. — И Катенька объяснила вполне убедительно: — Наши авторши в деньгах не нуждаются. Они все давно за прилично получающими мужьями, а книжки — вроде хобби. Они часто даже приплачивают, чтобы книга вышла.
— Но ведь тираж надо продать! — не сдалась Ринка. — Если книги неинтересные, их же не купят!
— А авторши сами полтиража возьмут, чтобы знакомым раздарить и похвастаться, — почти сонно процедила Катенька. — Но об этом распространяться не нужно…
В общем, сонная товарка ничему не могла научить Рину, а заходить к другим редакторам Рина не отваживалась. Однажды Виктория Викторовна застала её под дверью чужой комнаты и отчитала сердито:
— У нас заходить друг к другу не принято. У каждого своё дело! А вояжи отрывают от работы!
Она так и сказала по-старинному — вояжи. Как будто Рина хотела зайти не в кабинет через стенку, а отправиться куда-то в дальнее путешествие!..
Встречались сотрудники только на пятиминутке по утрам во вторник. Понедельник Виктория Викторовна резонно считала тяжёлым днём и на него никаких мероприятий не назначала.
Тот вторник Ринка окрестила про себя «чёрным». Тогда был день зарплаты, которую всем выдавали под роспись в конвертах. Конверты не вскрывали при всех — увидеть сумму коллеги считалось неприличным. Но пока Виктория говорила что-то долго и нудно (это на пятиминутке-то!), Рина осторожненько вскрыла свой конвертик. Там лежало две бумажки по пять тысяч. То есть всего десять тысяч рублей!
Остальное разглагольствование Виктории Ринка уже не слышала. Сразу же после окончания пятиминутки она ворвалась в бухгалтерию и сунула бухгалтерше Ольге Ивановне конверт:
— Вы ошиблись и выдали мне не всю сумму!
Бухгалтерша сняла очки и мигнула:
— Нет, всё верно! Просто у вас в этом месяце большие штрафы.
— Какие штрафы?!
— Уж не знаю, — протянула бухгалтерша. — Вас же знакомили с уставом внутреннего распорядка, и бумаги вы подписывали… Вот, у меня всё в сохранности!
