Они не сдвинулись с мест, не шелохнулись, ни одна черточка не дрогнула на холеных лицах, но мне отчетливо показалось, что все семеро переглянулись и даже обменялись какими-то репликами.
Похоже, у них совсем уже холодная кровь, не принимают крутые повороты даже в разговоре, Вайдаэль выпрямился и, глядя на меня предельно недоброжелательно, произнес:
— Все дело в том, что помимо соблюдения вами стариннейших обычаев…
Эльф слева быстро вставил:
— Что мы только приветствуем…
Вайдаэль продолжил:
— …вы желаете, как мы поняли, внести некоторые серьезные изменения в наш священный и нерушимый быт!
— Ни в коем случае, — запротестовал я. — Мне ваш быт очень нравится! Я им наслаждаюсь. И аменгерство совсем не в тягость, а уж необходимость левирата вообще придумана мудрейшими вашими предшественниками, что позволяет таким чистым и благородным образом сохранить племя!
Он проговорил надменно:
— А что именно вы хотели изменить?
— У эльфов своя культура, — сказал я, — у людей — своя… ну ладно, назовем это тоже культурой за неимением другого слова. А я предлагаю некую мультикультурность, когда эльфам абсолютно не придется ничего менять в своем укладе, а вот люди смогут обезьянничать и облагораживаться, глядя на эльфов! Люди все жаждут стать лучше и для этого из кожи вон лезут!.. Им нужно только чаще общаться с эльфами, чтобы подражать им, боготворить их, восторгаться ими, воспевать их.
Мне показалось, что все семеро призадумались, я не спорю и не оправдываюсь, как планировали выстроить разговор и превратить его в порку наглеца, напротив, расхваливаю эльфов так, как и они себя еще не хвалили.
Вайдаэль заметно призадумался, мой вариант взаимоотношений вроде бы ставит эльфов на недосягаемую высоту и даже не требует от них общения с людьми, другие тоже явно колеблются, при мультикультурности не потребуется поступаться своим ни на песчинку, только один все же хмурится и морщит лоб, что для эльфа просто невероятно, у них всех лбы настолько гладкие, словно высечены из мрамора и отполированы до блеска.
Я поклонился.
— Герцог?
Вайдаэль покачал головой.
— Я чувствую опасность…
— В чем? — спросил я.
— Пока не знаю, — ответил он. — Я же сказал, чувствую. Но я обещаю понять.
Это прозвучало как угроза. Другие тоже посерьезнели, задумались, а это для меня опаснее, есть же и такие здесь, что моложе, мозги еще не окаменели, могут и додуматься, чем мультикультурность хороша для людей и опасна для эльфов.
— Да, — сказал я самым благожелательным, даже радостным тоном, — это очень важно, чтобы мы все понимали. Тогда не останется места для взаимных подозрений. Тем более упреков.
Один из самых молчаливых и, как я понимаю, самый мягкий по характеру сказал с поклоном:
— Конт, вы сделали очень многое для нас, когда остановили натиск людей на окраины Леса. С тех пор вырубка деревьев прекратилась…
Я сказал бодро:
— Вы привели прекрасный пример взаимовыгодного сотрудничества. Вы помогли нам, мы помогли вам.
Вайдаэль сказал жестко:
— Но наш добрый Улаэль не упомянул, что на Совете Мудрых стоял вопрос о том, чтобы сместить королеву за такие безумные действия и дать начало новой династии!.. Мы никогда не вмешивались в действия людей!..
— Не хватило одного голоса, — пробормотал Улаэль, — иначе случилось бы то, чего не было три тысячи двести лет…
Я сказал с тем же напором:
— Давайте вместе продумаем меры, которые могли бы сблизить людей и эльфов! К взаимной пользе, разумеется. А когда составим перечень, обдумаем, обсудим и поставим подписи… то лишь сократим объявленные сроки в сто или больше раз, посмотрим, и будет эльфам щасте, щасте на века, у совместной власти сила велика!
Глава 14
У эльфов пришлось провести почти неделю, но слово «пришлось» правильнее заменить на «повезло». Целыми днями шли споры о вселенской ответственности, о недопустимости скоропалительных решений, о возможных ошибках и просчетах, но лед тронулся, удалось пробить стену полного отказа от сотрудничества с людьми, теперь лишь долго и трудно определяли дорожную карту.
Обратно я скакнул с помощью браслета, ледяной воздух за одно мгновение выдул весь эльфизм, а когда с размаху сел в холодный сугроб и колючий снег посыпался за пазуху, ощутил себя вообще троллем.
На крыльцо нанесло огромный сугроб изысканно красивой формы, когда с одной стороны мощная выпуклая поверхность, а с другой почти укрытие с нависающим козырьком.
Я посмотрел на небо — ну да, здесь совсем раннее утро, передернул плечами от лютого холода и с веселой злостью полез напрямик, повредив безупречность этого архитектурного совершенства, набрал еще больше снега в голенища сапог, проломился через двор, что стал вчетверо больше, а в спину со злорадством ударил ветер, закружил снег с таким бешенством, что я остановился, чтобы не упасть, в белой мгле, хлопая глазами и растопырив руки.
Ветерок тут же унесся дальше, я поднялся по ступеням, угадывая их под снегом, стукнул в двери.
С той стороны тут же попробовали распахнуть, но это непросто — отодвинуть целые пласты снега; я помог, ввалился в холл, слуги бросились стряхивать с меня снег и даже снимать сапоги.
— Ваше высочество!..
— Как можно?
— Зачем выходить, во дворце все есть!
— Ваше высочество, вам что-то нужно?
Ничего себе, мелькнула мысль, для меня прошла уйма времени, а для них как будто пять минут назад вышел и тут же вернулся. Тоже эльфы еще те, не спешат жить, неторопливые вы мои…
В залах еще пусто, придворные спят до обеда, мои лорды тоже все в делах, все-таки какой город ни громадный, но разместить в нем удалось только часть армии, остальные в селах и деревнях вокруг, а бриттские и ирамские лорды поставили свои войска на постой в двух соседних с Генгаузгузом городах, нужно постоянно следить за ситуацией, не допуская до взрыва и даже конфликтов ни с одной из сторон…
До своего кабинета добрался, отвечая только на приветствия стражей, поинтересовался, здесь ли граф Альбрехт. Зигфрид ухмыльнулся:
— Вице-канцлер?.. Как пчелка, ваше высочество!
— Что, — спросил я, — спит до весны?.. Или мед жрет?
— Работает, — пояснил он. — Никогда бы не подумал! Вокруг него все кипит…
— Передай ему, что я вернулся.
— Позвать?
Я покачал головой.
— Пусть работает. Когда освободится, тогда и явится.
Альбрехт явился буквально через десять минут, ровно столько хватило, чтобы спуститься со второго этажа левого крыла, пройти через двор и подняться ко мне, сбрасывая на ходу шапку и шубу.
