— Пустить врагу кровь, — прогрохотал он, — разве не наслаждение?
Я устоял на ногах, но меня раскачивает, я видел, как он замахивается, сделать ничего не мог, удар отшвырнул меня на пару шагов. Я ударился спиной о землю, ощутил снег на лице, перевернулся на бок и кое-как поднялся на ноги.
— Прекрасно, — сказал он с ликованием, — люблю сильного противника! Можно бить долго, это же такое наслаждение…
Он ударил снова, меня тряхнуло с головы до ног, однако я успел чуть сдвинуться и сам ударил, попав ему в плечо, но он удивился, даже отступил на шаг, затем бросился в бой.
Я отступал, но наносил ответные удары, уже не уступая ему в скорости. Никто и никогда не избивал меня так люто, никто столько раз не сбивал с ног, и сейчас мой страх перешел в ярость, я бил обеими руками быстро и сильно. Он все-таки продолжал теснить, по моему лицу стекают горячие струйки крови, а его остается чистым, хотя я несколько раз попал даже в нос, попал сильно…
Когда он придвинулся слишком близко, я поднырнул под его руки и с силой ударил в солнечное сплетение. Его тряхнуло с головы до ног, дыхание вылетело с жалобным всхлипом. Тут же я нанес два апперкота в нижнюю челюсть, там лишь клацнули дважды зубы, но на ногах удержался, и тогда я из последних сил ударил прямо в лицо.
Кулак угодил в нос, послышался хруст. Он отшатнулся и, не удержавшись на ногах, завалился навзничь. Хрящи носа провалились, как в яму, жуткое и отвратительное зрелище, а он, ворочаясь на спине, прохрипел:
— Мальчик… ты еще не понял…
— Зачем понимать, — ответил я хрипло, — верить надо…
Он начал подниматься, все еще оглушенный, а я отыскал взглядом свой меч и поспешил к нему.
Когда уже с мокрой и холодной от снега рукоятью в ладони я повернулся к нему, он тоже поднялся на ноги, оглянулся на свой меч, что лежит в трех шагах, наполовину погрузившись в снег, просипел поврежденным горлом:
— Ты все равно… не сумеешь…
Я шагнул к нему с мечом в руке.
— Уверен?
— Преклони колени, — проговорил он, — я все еще приму твою клятву верности… А меч опусти. Ты рыцарь и не сможешь ударить безоружного человека.
— Да, — ответил я, — не могу. Человека!
Он вздрогнул, когда я с силой двинул клинком вперед. Острие вошло ему в живот и уперлось в спинной хребет. Я дернул на себя, меч вышел таким же чистым, без капли крови, а из широкой раны повалил черный дым.
Мое лицо, что сейчас не лицо, а кровавая маска, даже не дрогнуло, а он неверящими глазами смотрел на свою рану, потом перевел взгляд на меня.
— Ты… знал?
— Человек склонен знать многое, — сказал я.
— Но… как ты?
Я отмахнулся.
— Иди, не задерживайся! Вельзевул ждет.
Он закричал люто в бессильной злобе, но тело само по себе осело на заснеженную землю, черный дым бьет уже во все стороны с такой силой, что через несколько секунд на месте огромного трупа осталась горстка черной пыли.
Я провел ладонью по лицу, ускоренная регенерация спешно убирает следы моего позора, что-то доспех Нимврода не слишком постарался, или же защищает только от живых, а насчет выходцев из ада тогда как-то не подумали.
Все еще подрагивающей рукой убрал меч в ножны и двинулся по широкой дорожке к зданию. Там расчищено крыльцо и площадка перед ним, промерзлая земля посыпана свежей хвоей, это чтобы не скользко, весь двор выглядит чистым и ухоженным, если не считать кровь и трупы…
В распахнутые двери нанесло снега, я прошел через холл, затем по коридору, заглядывая в кельи, везде пусто, но издалека донесся плач, рыдания, стоны.
Ускорив шаг, вышел еще в один коридор длинный и мрачный. В дальнем конце Бобик, подпрыгивая, пытается то ли выбить дверь, то ли пролезть в щель внизу, куда не просунет и лапу.
Подбежав, услышал плач и стоны громче. Бобик оглянулся на меня с надеждой в глазах, я сказал быстро:
— Сейчас-сейчас… Эй, люди пришла помощь!.. Отойдите от двери, а то я без ключа…
Женский голос прокричал с той стороны:
— Мужчина? Мужчинам сюда нельзя…
Другие женские голоса с плачем начали уверять, что сейчас можно, я отодвинулся, сцепил челюсти и грянулся плечом в плотные темные доски. Там затрещало, но дверь устояла.
— Бобик, — сказал я, — давай вместе.
Он посмотрел на меня, огонь в глазах стал багровым. Мы ударились оба разом, дверь слетела с петель, как простыня с веревки под ударом ветра.
Глава 14
Помещение наполнилось женским визгом, монахини сбились в кучу и ухватились друг за друга. На меня и на моего Бобика смотрят с ужасом, я сообразил, что выгляжу не лучше моего противника, и торопливо вскинул руки с обращенными в их сторону ладонями.
— Спокойнее, сестры!.. Враг убит, я на вашей стороне. Сейчас придет срочная и всякая другая помощь из села. Если чем-то могу помочь прямо сейчас, только скажите!
Плач стал тише, в обращенных ко мне лицах все еще ужас пережитого, на двух монахинях разорваны одежды, у третьей под глазом широкий кровоподтек, еще у одной разбиты, даже расквашены в лепешки губы.
Одна из женщин прокричала с плачем:
— Как так можно?.. Как Господь такое позволяет?
— Это всего лишь испытание, — сказал я строго, — вы должны выдержать и не сойти с пути.
Другая монахиня сказала тихо:
— Господь показал мерзость мира за стенами монастыря… чтоб никто больше не ушел вслед за Розалин…
Бобик прислушался, выбежал в коридор и посмотрел на меня.
— Сестры, — сказал я, — здесь все ваши… или еще где-то есть?
Одна заломила с плачем руки:
— Он забрал двух себе на блуд!.. И сказал, что каждый день будет лишать невинности одну из сестер!
— Только одну? — изумился я, но, наткнувшись на ее взгляд, сказал поспешно: — Наверное, очень устал в дороге. А где те сестры?
— Наверху, — ответила она с настороженностью в голосе и фигуре, — я вас проведу. Идите за мной.
— Буду счастлив, — сказал я галантно, стараясь говорить легко, чтобы развеять эту атмосферу ужаса. — А то здесь у вас эти… кельи, как у пчел.
— Божьи пчелки могут служить примером, — ответила она кротко, — но человеку ничто им не служит.
— Царю природы трудно учиться у простолюдинов, — согласился я.
Она не ответила, только взглянула странно. Мы поднялись по узкой лестнице, на втором этаже такой же узкий коридор, похожий на прорубленный в толще горы тоннель, двери идут по обе стороны часто, что говорит о крохотности келий.
Монахиня опередила меня, бросившись бегом и путаясь в длинном одеянии. Бобик тут же ринулся следом, мигом оказался впереди, а остановился только у дальней двери, что размерами отличается от остальных, а еще на ней приколочен большой крест.
