Не представляя, что ему делать здесь, куда идти, Дио просто пошел следом, надеясь, что это не будет истолковано как приставание. Из темноты в освещенный круг, зарычав, вдруг выпрыгнула маленькая фигурка. Шура вздрогнула, а мальчишка расхохотался, запрокидывая лицо к небу и хлопая ладонями по бедрам.
– Данька! Вот я тебя! – Девушка и сама рассмеялась своему внезапному испугу, а мгновенно подобравшийся Дио почувствовал вдруг, как нелепо он выглядит, в полуприседе, готовый к прыжку.
Никто ничего не заметил. Мальчишка смеялся, а Шура шла, не оглядываясь больше на Дио. Он медленно выпрямился, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. «Опасности нет, – пытался убедить себя он, – опасности нет».
– Что ты тут делаешь? – Шура стояла уже под фонарем, выговаривая мальчишке. – Почему не уехал со всеми?
– Никто не хотел без вас ехать, Александра Викторовна, а водитель ругался. Кричал, у него график. – Мальчик пожал плечами. – Решили оставить меня.
Дио подошел ближе, рассматривая пацана. Рослый, румяный, крепкий, одетый в хорошую, целую одежду, в обуви точно по ноге. Дио дал бы ему лет пятнадцать, если бы не звонкий, совсем мальчишеский голос, даже не начавший еще ломаться.
– Это кто это решил? – Шура сердилась. Тон ее стал жестче, брови хмуро сошлись к переносице. Дио не ждал от нее ничего подобного. Она казалась ему совсем другой.
– Константин Сергеич, – ответил мальчишка, вновь пожимая плечами, всем своим видом как бы говоря: «А я-то тут при чем?» – но в глазах его плясали смешинки.
– Дурак, – это безобидное ругательство в устах девушки прозвучало резко. – Оба, – добавила Шура, взглянув на мальчишку. Тот прыснул в кулак, и Шура улыбнулась невольно.
Дио смотрел на них, чувствуя себя лишним. Он не принадлежал этому миру. Он не нужен был тут.
– Драсьте, – сказал вдруг пацан, обернувшись к нему, и посмотрел на Шуру, будто спрашивая: кто это?
Девушка закусила губу. Вскинула взгляд, и глаза ее распахнулись от ужаса. Она вдруг схватила Дио за рукав, втягивая его в круг света.
– Господи! Госсссподи…
– Что?! – Дио оглянулся через плечо, пытаясь понять, откуда исходит опасность. Его опять шатало. Он накренился и едва не упал. Мучительно, тупо и надсадно болело сердце. Силясь унять боль, он прижал правую ладонь к груди.
– Господи! – снова вскрикнула девушка, с ужасом взглянув на покалеченную распухшую руку, и подставила Дио плечо, заставляя его опереться на себя. – Даня! «Скорую»! Быстро!
Мальчишка, глядя такими же огромными глазами, уже кричал в прижатую к уху маленькую блестящую рацию: «Алло! «Скорая»? Человеку плохо! Да! Краеведческий музей! Да! Дом Скороходова! Да!»
– Сядь! – она рявкнула это так, что он послушно оперся о столб и медленно съехал на землю, чувствуя, что ноги его действительно уже не держат. – Дио! – Он посмотрел на нее и не увидел лица. Это было так больно, что он едва не заплакал. Рука сама потянулась к белому пятну, на месте которого еще секунду назад были большие испуганные глаза. – Дио! – Она ударила его по щеке, и взгляд моментально прояснился. – Смотри на меня! – Ее нельзя было ослушаться. «Я смотрю», – хотел ответить Дио и не смог. Грудь его давила неподъемная тяжесть. Он задыхался.
Глава 19
Шура лихорадочно шарила по карманам, не переставая звать громко и требовательно: «Дио! Дио! Дио!» Дернула молнию своей куртки, рука нырнула за пазуху, и девушка вынула то, что искала: небольшую пачку блистеров с таблетками. «Сейчас, – бормотала она, просматривая один, второй, третий, – сейчас». Из четвертого она выдавила белый кругляш и, разломив его надвое, двумя пальцами с силой надавила под челюстью так, чтобы Дио открыл рот.
– Жуй, – говорила она, кладя половинку таблетки ему на язык, – жуй!
Ее голос был тверд, но руки дрожали. Она снова принялась перебирать блистеры и уронила их, не удержав. Они рассыпались с сухим шелестом.
– Что? Что нужно? – спросил присевший рядом мальчишка. Он собирал уже блестящие упаковки.
– Нитроглицерин. – Она схватила руку Дио, ту, которая не была пережата ремнем, стиснула его пальцы, заставляя вновь сфокусировать взгляд. – Дио! Жуй! Жуй и глотай!
«Ничего не нужно, – думал Дио, с трудом разжевывая полынно-горькое лекарство. Флегонт добрался до меня. Даже здесь». Он попытался улыбнуться ей, попытался чуть крепче сжать пальцы, ответить на пожатие. Он хотел успокоить ее. Сказать, что не боится умереть. Умереть не страшно. Страшно, когда ты один. Но грудь его обручем стискивала нестерпимая боль, и воздуха не хватало даже на то, чтобы дышать.
– Вот! – Мальчишка нашел лекарство, протянул упаковку Шуре.
Она схватила блистер, выпустив руку Дио.
– Даня, – она выдавила в ладонь ярко-красный шарик, – беги в музей, принеси воды.
Пацан кивнул и сорвался с места. А она вновь надавила пальцами под челюстью, заставляя его открыть рот.
– Господи, я не перенесу этого во второй раз, – прошептала она, закладывая таблетку ему под язык. В ее голосе внезапно прорезались слезы, и Дио понял: она держалась так до сих пор потому, что рядом был ребенок. Она не хотела напугать мальчишку, хотя сама была ужасно напугана. Вода была только предлогом, чтобы отослать пацана прочь, подальше от умирающего.
Шура расстегнула его куртку, откинув полы в стороны, и стало немного легче. Дио слабо шевельнул пальцами, надеясь, что Шура заметит движение. Он хотел, чтобы она снова взяла его за руку. Она заметила и, взяв его ладонь в обе руки, принялась поглаживать, шепча какой-то вздор о том, что сейчас подъедет «Скорая», и тогда все будет хорошо.
Большая белая машина с красным крестом и цифрами «03» на капоте действительно подъехала раньше, чем мальчишка успел вернуться с водой. Машина стала вплотную, под самым фонарем. Шины царапнули невысокий бордюр. Открылась боковая дверь, и наружу выпрыгнули двое мужчин в синих спецовках с белыми горизонтальными полосами на груди и рукавах: лет сорока и совсем молодой. Из кабины водителя вышла женщина в белом халате со стетоскопом на шее.
Шуру мгновенно оттеснили от него. Пока женщина задавала ей какие-то вопросы, двое других принялись за осмотр. Тот, что постарше, тронул запястье. Молодой бросил быстрый взгляд на распухшую кисть правой руки и одним точным движением распорол рукав куртки, а за ним и рукав рубашки. Принялся осматривать рану. Дио почувствовал тугую повязку, охватившую другую его руку повыше локтя. Он скосил глаза и увидел прибор для измерения давления. Старший накачивал помпу, приложив к коже прохладную диафрагму стетоскопа.
– Как зовут? – спрашивала женщина Шуру, быстро и размашисто записывая что-то на листе вызова.
– Дио, – ответила та. Она стояла поодаль, обхватив себя за плечи. Она как будто потерялась после того, как у нее отняли дело. Теперь она выглядела совсем беспомощной и ничуть не походила на ту Шуру, что еще пару минут назад требовательно кричала «Смотри на меня!», одним нажатием пальцев открывала ему рот и не давала отключиться своим мягким, успокаивающим голосом.
