Сидеть с ребенком было некому. Родители, как уже говорилось,
много работали, бабушка с папиной стороны жила в далекой глубинке, в поселке
городского типа, другая бабушка давно умерла. От нее остались в семье несколько
старинных вещей: икона в серебряном окладе, настольная лампа на тяжелой
бронзовой подставке в виде бога Аполлона, большая ваза из молочно-белого оникса
с золотыми ручками, шесть хрустальных флаконов в потертом деревянном ящичке и
нож для разрезания бумаги с рукояткой черненого серебра. Лизе флаконы и нож в
руки не давали, чтобы не разбила и не порезалась.
Через некоторое время воспитатели стали рассказывать маме
интересные вещи. Маленькая Лиза любила мальчиков. Не то чтобы она куклам и
бантикам предпочитала игры в звездные войны и трансформеров, а посему выбирала
в друзья мальчишек. Нет, девочка любила мальчиков нежно и преданно. Она
выбирала самых симпатичных и одаряла их знаками внимания. Она дарила им свои
игрушки, таскала из дома шоколад и конфеты, уступала свою порцию компота.
Взрослые посмеивались, пока Димку Петрякова не обкидало
сыпью от неумеренного потребления шоколада, а хулигану Арнаутову не наложили
несколько швов, поскольку Лиза отлупила его лопаткой за то, что он обижал
хорошенького Вадика Пуговкина.
Мама удивлялась, пожимала плечами и делала большие глаза под
очками. Но наука с непонятным названием требовала от нее все больше и больше
сил, так что мама забывала о Лизаветиных подвигах, как только выходила из
садика. Папе она такой ерундой старалась голову не забивать – ему ведь нужно
было писать статьи, читать лекции, принимать у студентов зачеты…
Дочке подошло время идти в школу, Вадик Пуговкин оказался с
ней в одном классе. В первый же день спокойная неконфликтная Лиза устроила
грандиозный скандал, она хотела сидеть с Вадиком за одной партой. Учительница
не позволила – Вадик был маленького роста, его и с первой-то парты было еле
видно. А Лиза уже в семь лет была девочка крупная и обещала расти и расти. Она
провожала Вадика домой, таскала его ранец, приносила из дома игрушки и
шоколадные конфеты. Сладкого Вадик не любил, игрушек у него своих было навалом,
Лизу он побаивался, так что в конце концов заботливая мама Вадика стала возить
его в школу и обратно на машине.
После лета в класс пришел новенький мальчик, и Лиза
переключила свою любовь на него.
Училась Лиза плохо – едва-едва успевала на тройки. При этом
характер имела легкий, часто улыбалась, иногда без повода. Мама заплетала дочке
косы туго-туго и укладывала их старомодной «корзиночкой», одевала в строгие
платья – ничего не помогало, вид у Лизы всегда был легкомысленный. Косички расплетались
сами по себе, бантики терялись, так что мама наконец обстригла дочку коротко.
Стало еще хуже – волоски завивались колечками, серые глаза блестели, на губах
бродила размытая, неопределенная улыбка.
Глядя как-то из окна, как строгая очкастая мама ведет свою
дочку в бассейн, сосед Виталий сказал своей жене, что мамаша Пастухова, видать,
наставила рога своему муженьку, поскольку дочка совсем на родителей не похожа.
На что его жена Лидия пожала плечами и ответила, что такое никак невозможно,
потому что кто же польстится на такую образину, как Пастухова…
Мамины мечты об умной способной дочери таяли как дым, о
математическом кружке и школьном научно-техническом обществе пришлось забыть
навсегда. Теперь уже речь шла о том, чтобы дотянуть бестолковую дочку до
окончания школы. Мама боялась признаться папе, что нужно нанимать репетиторов,
потому что для тружеников отечественной науки настали тяжелые времена, деньги
совершенно обесценились, и папиной профессорской зарплаты едва хватало на еду и
оплату квартиры. Поэтому, когда к Лизе прикрепили худенького черноглазого
мальчика Борю, чтобы он подтянул ее по математике, мама вздохнула с
облегчением.
Прошло два месяца, мама все собиралась наведаться в школу,
чтобы узнать об успехах дочери, да закрутилась с делами.
Скандал разразился совершенно неожиданно. Все устроила та
самая соседка Лидия, которая как-то днем, отоспавшись после дежурства, завелась
варить борщ, но лень было тащиться в магазин за уксусом. Она позвонила в
квартиру Пастуховых, там долго не открывали, но Лидия трезвонила изо всех сил,
поскольку видела из окна, как Лизавета с Борей пришли из школы.
Наконец дверь открылась, Лизавета стояла на пороге,
запахивая коротенький халатик. На просьбу об уксусе она подобрала босой ногой
тапочку и сопроводила соседку на кухню. Та же вроде бы по ошибке толкнулась в
комнату и увидела смятую постель и мальчишку, в темпе собирающего разбросанную
одежду.
На вопрос изумленной Лидии, чем это они тут занимаются, Лиза
ничуть не смутилась и ничего не ответила, только улыбнулась рассеянной улыбкой.
К приходу мамы Пастуховой с работы весь дом уже знал, что
двенадцатилетняя Лизка водит парней и спит с ними средь бела дня, пока родители
на работе. Позабыв про науку, мамаша Пастухова побежала лаяться к Бориным
родителям.
Боря тут же раскололся и, размазывая по щекам слезы, свалил
все на Лизавету – она, дескать, вместо решения задач по математике предложила
заняться более интересным делом. Боря долго сопротивлялся и наконец дал себя
уговорить.
Как только в процессе разбирательства выяснилось, что ничего
конкретного, если можно так выразиться, деточки сделать не успели, тихая
интеллигентная Борина мама превратилась в разгневанную фурию, в ведьму на
помеле. Она набросилась на Пастухову, обозвала ее вместе с дочкой неприличными
словами, вцепилась ей в волосы и едва не разбила очки.
Запыхавшаяся от бега мама Пастухова выложила все папе на
одном дыхании. Тот схватился за голову, потом – за сердце, а потом вытащил
ремень из поношенных профессорских брюк.
Лизавета орала больше на публику. Публика в лице лестничной
общественности бурно ликовала.
Дальше в жизни семьи Пастуховых не было ничего интересного.
Лизавета росла, и пагубное ее пристрастие к мужскому полу со временем
становилось только сильнее. Она беспрестанно влюблялась в самых симпатичных
мальчиков в школе и начинала их преследовать своей любовью. Мальчишки от нее
шарахались – на вид довольно привлекательная, рано сформировавшаяся, Лиза
Пастухова слыла среди своих одноклассников непроходимой дурой.
Она знакомилась с парнями на дискотеке, в кафе, просто на
улице. И всех тащила домой. По наблюдению все той же соседки Лидии кавалеры
Лизке попадались незавидные, и все какие-то подозрительные. После визита одного
типчика с бегающими глазками и прилизанной челкой из дома Пастуховых пропали
все деньги на хозяйство, старинный нож для разрезания бумаги с серебряной
рукояткой и ящичек черного дерева с хрустальными флаконами. Бронзовая
антикварная лампа и ваза из оникса уцелели только потому, что типчик был
хлипкого сложения, а вещи большие и тяжелые.
К тому времени Лизавете уже исполнилось девятнадцать лет.
Школу с грехом пополам она окончила, о продолжении учебы нечего было и думать,
и несчастные родители ломали голову над трудоустройством дочери.
