Один только неустрашимый кот Збышек, не обращая внимания на
весь этот переполох, улепетывал с кухни, таща за собой добычу.
Все так же медленно, как во сне, черная коробка разлетелась
на две неравные части. Из нее выпала связка обыкновенных пальчиковых батареек с
прикрепленной к ним мигающей лампочкой, целая груда разноцветного конфетти и
игрушечный чертик, который подпрыгнул на кафеле и выпалил дурным механическим
голосом:
– Сюр-приз! С днем р-рождения! Ха-ха-ха!
– Во, блин, дает! – протянул боец Лопатин, вытирая
тыльной стороной ладони выступивший на лбу холодный пот. – Шуточки!
– Этот кот… – затараторил повар, снова стаскивая
свою форменную куртку. – Это не кот, это натуральный бандит пополам с
террористом! От него одни неприятности! Только и следит, пся крев, где что
плохо лежит! И ведь знает, подлец, что тащить! Он ведь, мерзавец, ни за что
сосиски «Школьные» не возьмет, знает, что в них ничего нет, окромя бумаги! Он
ведь непременно говяжьи сардельки оприходует, потому как в них мясо
натуральное! Нет, все, больше я в таких условиях не могу работать, непременно
увольняюсь! Перехожу в интернат для трудновоспитуемых, там гораздо спокойнее!
– А ведь говорил я, – подал наконец голос старший
представитель МЧС, – говорил я, что ложный вызов! Ведь из десяти вызовов
восемь – непременно ложные… Лопатин, саперы отменяются, без них обойдемся!
Едва Лола и Маркиз успели спрятаться за штору, как дверь
кладовки открылась, и в нее протиснулась необыкновенно толстая и приземистая
женщина среднего пенсионного возраста в синем сатиновом халате и с ярким
пластмассовым ведром в руке.
– Тут все мое, и мы, и мы отсюда родом… – напевала
уборщица, входя в кладовку и оглядываясь по сторонам. – А чтой-то она
сегодня и дверь не закрыла? Ну, мне-то оно без разницы…
Она поставила ведро на пол, подошла к груде бытовой техники
и уверенно вытащила из нее новенькую соковыжималку.
– Во, хороший подарок будет для Николаевны! –
удовлетворенно проговорила уборщица и уложила соковыжималку в ведро. Накрыв ее
сверху тряпкой, она уже собралась покинуть кладовку, но в этот момент Маркиз
выскочил из-за шторы и коршуном набросился на ничего не подозревавшую женщину.
– Капитан милиции Несгибайло! – выпалил он, сунув
под нос уборщице красную книжечку удостоверения. – Значит, кража личного
имущества? Статья сорок шестая, пункт восемь-б…
– Ой, напугал! – взвизгнула уборщица,
пятясь. – Ой, сейчас сердце выскочит! Какая еще кража?
– Обыкновенная, причем, полагаю, совершенная повторно,
а это уже пункт восемь-д, за это больше дают…
– Да какая же это кража! – запричитала
уборщица. – У нее тут этого добра навалом, ей родители несут и несут, она
уж не знает, что со всем этим делать! Если немножко взять, она и не заметит…
– Точно – повторная кража! – поддержала своего
компаньона Лола, также выбравшаяся из-за шторы.
– Да какая кража… – ныла уборщица. – Это я
для сватьи своей, для Николаевны… день рождения у нее, а без подарка как-то
нехорошо, не по-людски…
– А воровать – по-людски?! – наседал на нее
Маркиз. – Фамилия?
– Огурцова я! – призналась уборщица. – А
сватьи фамилия – Бабочкина…
– Так, – оживился Маркиз, – значит, кража
совершена по предварительному сговору группой из двух или более лиц, то есть
воровской шайкой. А это уже совсем другая статья, это уже сорок седьмая, пункт
четыре, до десяти лет…
– Господи! – Уборщица осела прямо на свое
ведро. – Да что же это такое творится? Пожалейте вы старого человека!
– Это можно, – кивнул Леня, – только при
условии полного раскаяния и чистосердечного признания своего преступления…
– Я признаюсь… я чистосердечно… – Огурцова часто
закивала. – Бес попутал… думаю, все равно это никому не нужно…
– Как давно вы совершаете эти хищения?
– Дак, наверное, год… или полтора…
– Перечислите все, что вы за это время похитили!
– Дак где же мне все упомнить-то? – пригорюнилась
кающаяся уборщица. – Много всего было…
– Значит, систематические кражи в особо крупных
размерах! – подала голос Лола.
– Да ничего там не было особо крупного! –
захныкала Огурцова. – Особо крупное в ведре-то не вынесешь! Самое крупное,
что было, – это кофеварка, а остальное и вовсе мелочь…
– Вот как раз о кофеварке попрошу подробнее! –
насторожился Маркиз. – Какая кофеварка? Когда украдена? Куда дели? Давайте
признавайтесь, гражданка Огурцова, только чистосердечное признание облегчит
вашу участь!
– Дак я разве не признаюсь? Я признаюсь… А кофеварка –
она и есть кофеварка… какая она? Обыкновенная… не знаете, какие кофеварки
бывают?
– Вопросы здесь задаем мы! – сурово проговорил
Маркиз.
– Цвет! Какого она была цвета? – взволнованно
спросила Лола.
– Дак какого же цвета? – Уборщица задумалась,
потом огляделась по сторонам. – Да вот примерно такого! – И она
показала на одну из многочисленных ваз, дружными рядами выстроившихся на полке.
Ваза была цвета распускающегося шиповника.
– Розовая! – воскликнула Лола. – Точно, это
она, та самая кофеварка!
– И куда же вы, гражданка Огурцова, сбыли украденную
вами кофеварку? – продолжал допрос Леня.
– Ничего я не сбыла! – обиделась уборщица. –
Не имею такой глупой привычки! А только я имею очень плохое материальное
положение. Пенсия у меня копеечная, и здесь, в школе, мало платят…
– Сложное материальное положение, гражданка Огурцова,
не оправдание для воровства! – строго проговорил Маркиз.
– Да какое же это воровство! – снова заныла
уборщица. – Тут этого добра столько – девать некуда, она и не заметила
ничего… если, где много, отнять немножко – это не кража, а дележка!
– Ладно, гражданка Огурцова, не надо нас агитировать!
Мы с лейтенантом Курочкиной, – Маркиз покосился на Лолу, – мы с
лейтенантом можем принять во внимание ваш возраст и бедность, но только вы
должны все нам рассказать…
– Так я уж и так все рассказала! – пригорюнилась
уборщица. – Все как есть… и пенсия копеечная…
– Хватит! – не выдержал Маркиз. – Не
начинайте по новой!
– То все рассказать, то хватит… – проворчала
Огурцова. – Не поймешь вас!..
– Хватит про свою пенсию, а скажите, куда подевали эту
самую розовую кофеварку.
– Так я же говорю – пенсия маленькая…
– Опять! – взвыл Маркиз.
– …пенсия маленькая, вот я эту кофеварку и продала…
– Кому?! – в один голос воскликнули Лола с
Маркизом.
– Так разве ж я помню? – заюлила уборщица. –
Мужчине продала, это точно. Вот как сейчас помню – мужчине… вроде вас, к
примеру! – И она преданным взглядом уставилась на Маркиза.
