— А в другой части? — спросила Кайли.
— Потому что ты перестала бояться меня. Мне не хотелось, чтобы ты смотрела на меня как на чудовище.
— Ты не чудовище, — сказала Кайли. — Ты просто вампир.
— И тебе не кажется, что вампиры — чудовища?
— Нет, с тех пор, как я поняла, что ты вампир.
Делла заколебалась.
— Родители думают, что я чудовище. Ли тоже будет так думать.
— Ну и пусть, — сказала Кайли. — Ты не чудовище.
Она протянула руку.
— Кровь нужна тебе, чтобы жить.
— Я могу продержаться лето за счет крови животных, — сказала Делла.
— Зачем, если у меня есть лишняя?
— Лишняя? — переспросила Делла.
— Вообще-то говорят, если дал обещание, то назад не возьмешь, — поддразнила ее Кайли.
— Я не буду ловить тебя на слове.
— Шучу. Я сама этого хочу.
— Чего это ты хочешь? — спросила Миранда, входя в домик.
— Отдать ей немного крови, — сказала Кайли.
— Серьезно?
Глаза у Миранды полезли на лоб. Кайли кивнула.
— Она согласилась выступить за меня против Фредерики. Я ей вообще многим обязана.
— Блин, — скорчила гримаску Миранда. — Если ты это сделаешь, то и я это сделаю.
— Не надо, — сказала Делла.
— Нет, надо. Ведь мы же команда. Все мы.
Глаза у Деллы увлажнились.
— Мне ведьмы в команде не нужны.
— Держись, подруга, — сказала Миранда, — потому что одна у тебя уже есть.
Она протянула руку.
— Так и сделаем. Хорошо бы это было не очень больно. Терпеть не могу уколы.
— Сначала нужно согласовать это с Холидей или Скай.
— Тогда пошли согласуем, — почти в один голос сказали Кайли с Мирандой.
В эту минуту жаба — она же учитель музыки — плюхнулась на пол у ног Миранды.
— Опять ты! — вскипела ведьма. — Мало тебя учили?
Она ткнула пальцем в земноводное.
— Только попробуй еще раз это сделать, сообщу в полицию!
— Может, так и надо, — сказала Кайли.
— Да, но он никогда… Все его штучки можно объяснить случайным совпадением — например, хотел показать, как правильно сыграть, и задел… Единственное, почему я точно знаю, что он нарочно, — это что он превращается.
— Послушай, — сказала Делла, — а давай-ка поджарим этого любителя сладенького. Или отдадим оборотням. Вот кто любит жаб.
Жаба одним прыжком пересекла комнату и растворилась в воздухе.
— Не понимаю, — полюбопытствовала Кайли, — он что же, исчезает там, откуда взялся, когда появляется здесь?
— Да, — сказала Миранда. — Но, кроме первого раза, это происходит, когда он один. Или, по крайней мере, я так думаю, потому что проверяю, куда он девается. По-моему, он перестал давать уроки музыки.
— И то хорошо, — сказала Кайли.
Тут глаза у Миранды вдруг округлились:
— А правда, что Лукас сегодня вытащил бумажку с твоим именем?
— Ага, — согласилась Кайли.
— Блин.
Делла толкнула подругу на кухонный стул.
— Ну давай же, рассказывай, что было?
Миранда тоже села на стул.
— Выкладывай.
И Кайли все выложила. Торопливо, словно не могла остановиться. И не только про поцелуй. Рассказала о том, что они были соседями, рассказала про кошку. Про то, что никогда так не целовалась, и про то, что назвала Трея Дереком и что запуталась в своих чувствах, особенно после того, как Дерек ушел, не оглянувшись. Когда Кайли выговорилась, Делла с Мирандой сидели, широко раскрыв глаза и разинув рты.
— Блин! — повторила Делла.
Миранда откинулась на спинку стула и вздохнула:
— Хотела бы я, чтоб меня так поцеловали. Чтоб по мне так страдали.
— Делов-то, — сказала Делла. — Пойди и скажи это Перри…
— Да ладно, — покачала головой Миранда. — Если у парня кишка тонка даже чтобы сказать, что я ему нравлюсь, то как же он, бедный, меня поцелует?
— А ты поколдуй, — предложила Делла.
Все дружно рассмеялись. Тут у Кайли зазвонил телефон. Она мельком взглянула на экран и увидела номер отца. Смех замер у нее на губах, она нахмурилась. Но потом, чтобы не портить веселья, сбросила вызов и сунула мобильник в карман.
Полдня и еще один день пронеслись быстро. Наверное, отчасти потому, что не было больше никаких драм — ни внезапных приездов Трея, ни стычек с Фредерикой, ни даже ссор между Мирандой и Деллой. Подруги отдали ей кровь, и все стало хорошо.
А потом наступила эта ночь.
Кайли проснулась в холодном поту. Она точно знала, что призрак в комнате. И вдруг поняла, что она не в своей постели. И даже не в лагере. Она пыталась сообразить, где она, сердце колотилось, как сумасшедшее. Она не в Техасе. Даже не в Соединенных Штатах. Все вокруг было чужое и вместе с тем знакомое, как кадры из фильмов про Войну в заливе, которые любила смотреть мать.
Кайли стояла перед дверью маленького домишки, рядом с которым не росли ни трава, ни деревья. Была жара. Не такая, как в Техасе, а сухая жара пустыни. Солнце село, и время будто зависло между светом и тьмой. Пахло горелой резиной. Вокруг оглушительно грохотало, словно кто-то включил громкость на полную мощность. В шуме слились крики и уханье рвавшихся вдалеке бомб. И стрельба.
Кто-то крикнул ей, чтобы она шла с ними.
«Это не наше дело!» — сказал какой-то мужчина.
«Что не мое дело?»
Она услышала плач. Плакала женщина, она звала на помощь и стонала от боли. По позвоночнику пополз холодок страха, и Кайли, еще не зная, что случилось с женщиной, поняла, что это ужасно. И несправедливо. И Кайли не хотела в этом участвовать. Не хотела видеть и не хотела знать. Это было слишком страшно.
«Не мое дело». Но что не ее дело? Она растерялась.
«Это сон. Просто сон. Проснись. Проснись сейчас же!» Кайли постаралась сделать то, чему учила доктор Дей, чтобы прервать кошмар, но ничего не получалось. Она изо всех сил закрыла и открыла глаза, надеясь, что проснется в лагере.
Нет. В итоге она лишь оказалась ближе к двери и доносившимся оттуда воплям. Женщина кричала. Кто-то ее мучил. Кто? Зачем? Что все это значит? Почему Кайли здесь оказалась? Как занесло ее в военный фильм? Или это не фильм? Да, конечно, это сон.
Мозг пытался задавать вопросы. «На вопросы нет времени, — произнес возникший откуда-то из глубины голос, — времени хватит, только чтобы понять».
