— Лина!
Мне некогда смотреть, кто это зовет меня. Мимо свистит пуля и врезается в дерево рядом со мной, выбивая фонтанчик коры. Ко мне возвращается способность двигаться, и я стремительно кидаюсь вперед и занимаю положение лежа, у толстого сахарного клена. В нескольких футах впереди устроился Алекс, тоже за деревом. Каждые несколько секунд он высовывается из-за ствола, стреляет и ныряет обратно в укрытие.
У меня слезятся глаза. Я осторожно вытягиваю шею, пытаясь разглядеть из-за дерева фигуры, борющиеся в темноте, освещенные сзади огнем. Издали они напоминают танцоров: пары мечутся вправо-влево, борются, уклоняются и кружат друг вокруг друга.
Я не понимаю, кто там кто. Я моргаю, кашляю, прикрываю глаза ладонью. Пайк исчез.
Потом я краем глаза вижу лицо Дэни, открывающей огонь. Регулятор прыгает на нее сзади и берет ее шею в захват. Дэни багровеет, у нее глаза лезут из орбит. Я вскидываю ружье — и снова опускаю. Отсюда невозможно точно попасть в цель, особенно учитывая, что противники борются, постоянно сдвигаясь взад- вперед. Дэни извивается и наподдает задом, словно бык, пытающийся сбросить наездника.
Снова грохот выстрелов. Регулятор отдергивает руку от Дэни, хватается за локоть и кричит от боли. Он поворачивается к свету, и я вижу кровь, пузырящуюся у него меж пальцев. Понятия не имею, кто стрелял и в кого целился, в Дэни или в регулятора, но Дэни, освободившись, получает, то преимущество, что ей требовалось. Тяжело дыша, она хватается за нож на поясе. Видно, что Дэни устала, но она двигается с бессловесным упорством животного, уработавшегося до смерти.
Ее рука рвется к шее регулятора, взблескивает металл. Когда Дэни бьет его, регулятор дергается, и на лице его появляется удивление. Он шатается, падает на колени, а потом ничком падает наземь. Дэни присаживается рядом с ним, поддевает труп ботинком и вытаскивает свой нож у него из шеи.
Откуда-то из-за стены дыма раздается женский крик. Я беспомощно вожу ружьем из стороны в сторону, но повсюду сплошная неразбериха. Надо подойти ближе. Отсюда я никому не могу помочь.
Я вываливаюсь на открытое место, стараясь пригнуться пониже, и продвигаюсь вперед, к огню и мешанине тел, мимо Алекса, следящего за происходящим из-за клена.
— Лина! — кричит он, когда я быстро проскальзываю мимо него. Я не отвечаю. Мне нужно сосредоточиться. Здесь жарко и нечем дышать. Огонь уже охватил ветви деревьев, образовав над нами смертоносный полог. Языки пламени обвивают стволы деревьев, делая их белыми как мел. Небо затянуто дымом. Это все, что осталось от нашего лагеря — от припасов, которые мы так старательно собирали, от одежды, за которой мы охотились, стирали ее в реке, носили, пока она не превращалась в лохмотья, от палаток, которые мы так мучительно латали, пока они не оказывались расшиты вдоль и поперек. Все поглощено этим жадным жаром.
В пятнадцати футах от меня человек-скала бросает Корал наземь. Я кидаюсь к ней, но кто-то хватает меня сзади. Падая, я с силой бью назад прикладом ружья. Противник выплевывает ругательство и отдергивается на несколько дюймов, и я получаю время и место, чтобы перекатиться на спину. Я использую ружье как бейсбольную биту — бью врагу в челюсть. Тошнотворный треск — и регулятор валится на бок.
Тэк был прав в одном: регуляторы не натасканы на подобный бой. Они почти всегда вели боевые действия с воздуха, из кабины бомбардировщика, издалека.
Я кое-как поднимаюсь и мчусь к Корал — та все еще на земле. Не знаю, что случилось с оружием регулятора, но сейчас его ручищи сжимаются на шее девушки.
Я вскидываю приклад ружья. Наши взгляды встречаются — мой и Корал. Я опускаю приклад на голову регулятора, а он в этот самый момент стремительно разворачивается ко мне. Удар проходит по его плечу по касательной, и из-за силы удара я теряю равновесие. Я оступаюсь, а регулятор хватает меня за ноги и валит наземь, ничком. Я прикусываю губу и ощущаю вкус крови. Я хочу перевернуться на спину, но внезапно на меня обрушивается тяжесть, вышибая воздух из легких. У меня выдирают из рук ружье.
Мне нечем дышать. Мое лицо впечатано в землю. Что-то — колено, локоть? — упирается мне в шею. Перед глазами белые слепящие пятна.
Затем слышится звук сильного удара, и тяжесть уменьшается. Я изворачиваюсь, жадно хватаю воздух ртом и пинаю регулятора. Он по-прежнему сидит на мне верхом, но теперь он уже сползает на бок. Глаза у него закрыты, а по лбу, от того места, куда пришелся удар, ползет струйка крови. Надо мной стоит Алекс сжимая в руках ружье.
Он наклоняется, подхватывает меня под руку и рывком ставит на ноги. Потом подбирает мое ружье и вручает мне. У него за спиной все сильнее разгорается пожар. Мечущиеся из стороны в сторону противники-танцоры исчезли. Теперь я вижу лишь стену огня и несколько скорчившихся на земле тел. Меня мутит. Я не могу понять, кто погиб, есть ли среди убитых наши.
Рядом с нами Гордо поднимает Корал и забрасывает себе на плечо. Корал стонет, веки ее вздрагивают, но она так и не приходит в себя.
— Пошли! — кричит Алекс. Рев пламени ужасает. Эта какофония треска и хлопков — словно какое-то чудовище что-то заглатывает, втягивает в себя.
Алекс ведет нас прочь от огня, прикладом расчищая путь. Я осознаю, что мы движемся в сторону найденного вчера ручейка. Позади тяжело дышит Гордо. У меня до сих пор кружится голова, и меня шатает. Я неотрывно смотрю в спину Алексу и думаю лишь о том, что надо продолжать двигаться, переставлять ноги, убираться от огня как можно дальше.
— Э-эй!
Когда мы подходим поближе к ручью, сквозь лес до нас доносится голос Рэйвен. Справа тьму прорезают лучи фонариков. Мы пробиваемся через переплетение сухого подлеска и выбираемся на каменистый пологий склон, сквозь камни решительно просачивается ручей. Ветви над головой расходятся, пропуская свет луны. Он серебрит поверхность ручья и заставляет светлую гальку берегов слегка сиять.
Мы приседаем, держась поближе друг к другу, футах в ста от ручья. Меня переполняет облегчение. Мы живы и целы. А Рэйвен придумает, как быть с Джулианом и Тэком. Она придумает, как найти их.
— Э-ге-гей! — снова доносится голос Рэйвен. Фонарик светит в нашу сторону.
— Мы тебя видим, — бурчит Гордо. Он идет впереди, хрипло дыша, и хлюпает через ручей.
Прежде чем перейти ручей, Алекс стремительно разворачивается и делает два шага ко мне. Его лицо так искажено гневом, что я пугаюсь.
— Что это такое, черт подери?! — негодующе бросает он. Я только и могу, что молча глядеть на него, и он продолжает: — Лина, ты могла умереть! Если бы не я, ты уже была бы мертва!
— Это ты так предлагаешь поблагодарить тебя? — Меня трясет, я устала, я плохо понимаю, что происходит. — Знаешь, можно просто научиться говорить «пожалуйста».
— Я не шучу! — Алекс вскидывает голову. — Тебе следовало оставаться на месте. Вовсе незачем было строить из себя героя и лезть в драку.
