— Стойте. — Рэйвен приседает, копается в одном из тюков, полученных от Пиппы, и достает фонарик.
— Я пойду первой.
В воздухе пахнет плесенью и еще чем-то кисло- сладким, не пойму чем. Мы спускаемся следом за Рэйвен по крутым ступеням. Она обводит лучом фонарика комнату, на удивление просторную и чистую: полки, несколько шатких столов, керосинка. За керосинкой темнеет еще один дверной проем, вход в дополнительные комнаты. У меня на миг теплеет в груди. Это место напоминает мне хоумстид неподалеку от Рочестера.
Здесь где-то должны быть фонари.
— Рэйвен делает несколько шагов. Свет зигзагом проходит по чисто подметенному бетонному полу, и я вижу пару моргающих глазок, комок серого меха. Мышь.
Рэйвен находит груду пыльных фонарей, работающих на батарейках, в углу. Чтобы изгнать из комнаты все тени, хватает трех фонарей. В обычное время Рэйвен настаивала бы на экономии энергии, но я думаю, она чувствует, как и все мы, что сегодня нам нужно как можно больше света. Иначе мысли о лагере вернутся вместе с шелковыми пальцами теней, видения всех этих людей — беспомощных, попавших в ловушку. Надо вместо этого сосредоточиться на светлой маленькой подземной комнате с ее освещенными углами и деревянными полками.
— Чуешь? — спрашивает Тэк у Брэма. Он берет один из фонарей и проходит в следующую комнату.
— Оба-на! Точно! — восклицает он.
Рэйвен уже перерывает тюк, достает припасы. Корал нашла на одной из нижних полок большие металлические фляги с водой и теперь сидит, с благодарностью потягивая воду.
— Что это? — спрашивает Хантер.
Тэк стоит, подняв фонарь так, чтобы тот освещал ромбовидные деревянные полки.
— Старый винный погреб! — сообщает он. — Мне показалось, что пахнет спиртным.
Две бутылки вина и бутылка виски. Тэк немедля открывает виски и делает глоток, прежде чем предложить выпивку Джулиану. Тот принимает виски, поколебавшись всего долю секунды. Я хочу запротестовать — я уверена, что Джулиан никогда прежде не пил спиртного, я буквально-таки готова поклясться в этом, — но прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, Джулиан делает большой глоток и каким-то чудом умудряется проглотить виски, не подавившись.
Тэк расплывается в улыбке — с ним это редко бывает — и хлопает Джулиана по плечу.
— Все в порядке, Джулиан, — говорит он.
Джулиан вытирает рот тыльной стороной ладони.
— Неплохая штука, — говорит он, прерывисто дыша, и Тэк с Хантером смеются.
Алекс без единого слова забирает бутылку у Джулиана и делает глоток.
Вся усталость последних дней махом наваливается на меня. За Тэком, напротив полок, стоит несколько узких коек, и я буквально падаю на ближайшую.
— Я, пожалуй... — начинаю я говорить, укладываясь, поджимая колени к груди. На койке нет ни одеял, ни подушки, но у меня такое ощущение, будто я погружаюсь в нечто небесное — в облако, в пух. Нет. Это я — пушинка. Я уплываю. «Посплю немного», — хочу договорить я, но слова так и не срываются с моих губ, потому что я уже сплю.
Я просыпаюсь, тяжело дыша, в полнейшей темноте. На мгновение меня охватывает паника, мне кажется, будто я снова в подземной камере с Джулианом. Я сажусь. Сердце колотится в груди. И лишь когда я слышу бормотание Корал в углу, я вспоминаю, где нахожусь. В комнате скверно пахнет, а рядом с кроватью Корал стоит ведро. Должно быть, она его опрокинула.
Сквозь дверной проем падает клин света, и я слышу приглушенный смех из соседней комнаты.
Кто-то накрыл меня одеялом, пока я спала. Я сбрасываю его в изножье и встаю. Понятия не имею, который сейчас час.
В соседней комнате сидят Хантер и Брэм, наклонившись друг к другу, и смеются. У них взмокший, окосевший вид выпивших. Бутылка с виски стоит между ними, почти пустая, рядом с тарелкой с остатками ужина: фасоль, рис, орехи.
Стоит мне войти в комнату, как они замолкают, и я понимаю, что они смеялись над чем-то личным.
— Который час? — спрашиваю я, проходя к флягам с водой. Я присаживаюсь и начинаю пить прямо из горла, не давая себе труда налить воды в чашку. У меня болят колени, руки, спина; тело до сих пор, словно свинцом налито от усталости.
— Примерно полночь, — отвечает Хантер. Значит, я проспала всего несколько часов.
— А где все остальные? — интересуюсь я.
Хантер с Брэмом коротко переглядываются. Брэм пытается сдержать улыбку.
— Рэйвен с Тэком отправились поохотиться, — сообщает он, приподняв бровь. Это старая шутка, код, принятый в нашем старом хоумстиде. Рэйвен с Тэком умудрились держать свои романтические взаимоотношения в тайне почти целый год. Но как-то раз Брэму не спалось, он пошел пройтись и застукал их, бродящих вместе. Когда Брэм наткнулся на них, Тэк выпалил: «Силки!» — хотя все силки были проверены и установлены заново еще днем.
— А где Джулиан? — спрашиваю я. — Где Алекс?
Снова небольшая пауза. Теперь Хантер изо всех сил старается не рассмеяться. Он определенно пьян - я вижу это по красным, похожим на сыпь пятнам на щеках.
— Снаружи, — отвечает Брэм и, не сдержавшись, громко фыркает от смеха. Хантер немедленно подхватывает.
— Снаружи? Вместе? — Я встаю. Я сбита с толку и начинаю злиться. Никто не отвечает. Я повторяю уже настойчивее: — Что они там делают?
Брэм кое-как берет себя в руки.
— Джулиан хотел научиться драться...
Хантер договаривает за него:
— Алекс вызвался поучить его.
Они снова заходятся смехом.
Меня бросает сперва в жар, потом в холод.
— Что за фигня?! — взрываюсь я, и гнев в моем голосе наконец-то заставляет их притихнуть. — Почему вы меня не разбудили?
Я обращаюсь к Хантеру. Я не жду, что Брэм поймет. Но Хантер — мой друг, и он слишком чуток, чтобы не заметить напряжения между Алексом и Джулианом.
На мгновение у Хантера делается виноватый вид.
— Да ну будет тебе, Лина. Подумаешь, большое дело...
Я слишком взбешена, чтобы отвечать. Я хватаю фонарик с полки и направляюсь к лестнице.
— Лина, ну не злись ты...
Я заглушаю слова Хантера, преувеличенно сильно топая. Дурь, дурь, дурь!
Снаружи на небе ни облачка. Оно сплошь усеяно яркими светящимися точками. Я крепко сжимаю фонарик в руке, пытаясь сосредоточить весь свой гнев в пальцах. Не знаю, что за игру затеял Алекс, но мне это все осточертело.
Лес недвижен — не видать ни Тэка с Рэйвен, ни кого-либо другого. Пока я стою в темноте, прислушиваясь, меня вдруг пронзает мысль: а ведь воздух очень теплый! Должно быть, уже середина апреля. Скоро лето. На мгновение меня захлестывают воспоминания, пробужденные этим воздухом и запахом жимолости. Вот мы с Ханой выдавливаем лимонный сок на волосы, чтобы осветлить их, крадем содовую из холодильника в магазине дяди Уильяма и выпиваем ее в Блэк Коув. Вот мы едем по улице за трехколесным велосипедом Грейс, теснясь вдвоем на одном велосипеде.
