Последние полторы недели пролетели так стремительно, что я даже не могу вспомнить отдельные дни. Все слилось воедино, превратилось в серость запутанного сна.
Завтра я выхожу замуж за Фреда Харгроува.
Сегодня у меня весь день было чувство, будто я сомнамбула: я вижу, как мое тело ходит, улыбается и разговаривает, одевается, пользуется лосьоном и духами, спускается по лестнице к ожидающему автомобилю и вот теперь плывет по дорожке из плитняка к главному входу в дом Фреда.
«Посмотрите на идущую Хану».
«Посмотрите, как Хана входит в вестибюль, моргая от яркого света: люстра рассыпает по стенам осколки радуги, лампы толпятся на высоком столе и книжных полках, в массивных серебряных подсвечниках горят свечи».
«Посмотрите, как Хана сворачивает в битком набитую гостиную и как сотни веселых и чванливых лиц поворачиваются к ней».
«Вот она!»
«Се грядет невеста...»
«И миссис Тэйт».
Посмотрите, как Хана говорит «привет», машет рукой и кивает, пожимает руки и улыбается.
— Хана! Как ты вовремя! Я как раз пел тебе хвалу. — Фред размашистым шагом идет ко мне через комнату и улыбается, его мягкие кожаные туфли-мокасины беззвучно ступают по толстому ковру.
«Посмотрите, как Хана подает руку своему без пяти минут мужу».
Фред склоняется надо мной и шепчет:
— Ты отлично выглядишь, — а потом добавляет: — Я надеюсь, ты приняла наш разговор близко к сердцу.
С этими словами он сильно щиплет меня за чувствительное место на внутренней стороне руки, у локтя. Он подает вторую руку моей матери, и мы идем через комнату, а толпа расступается перед нами, шурша шелком и льном. Фред ведет меня сквозь толпу, приостанавливаясь, чтобы перекинуться словом с самыми значительными членами городского правления и его самыми крупными благотворителями. Я слушаю и смеюсь в нужные моменты, но все это время мне по-прежнему кажется, будто я сплю.
— Блестящая идея, мэр Харгроув! Я только что говорил Джинни...
— А почему это у них должен быть свет?! Почему они вообще должны хоть что-то получать от нас?
— ...вскоре положит конец проблеме.
Мой отец уже здесь. Я вижу, как он разговаривает с Патриком Рили, человеком, который возглавил «Америку без делирии» после убийства Томаса Файнмена в прошлом месяце. Рили, должно быть, приехал из Нью-Йорка, у них там штаб-квартира.
Я думаю о том, что мне сказала Кассандра: что АБД сотрудничает с заразными и Фред тоже, что оба нападения были спланированы, — и чувствую, что схожу с ума. Я больше не знаю, во что верить. Возможно, они запрут меня в Крипте вместе с Кассандрой и отберут у меня шнурки от туфель.
Мне приходится подавить внезапное стремление рассмеяться.
— Прошу прощения, — говорю я, как только хватка Фреда на моем локте слабеет и у меня появляется возможность спастись бегством. — Я пойду, возьму что-нибудь выпить.
Фред улыбается мне, но глаза его угрюмы. Предупреждение понять нетрудно: «Веди себя прилично!» Когда я пересекаю комнату, толпа смыкается вокруг Фреда, и его становится не видно.
Накрытый льняной скатертью стол установлен перед большим эркерным окном, выходящим на аккуратно подстриженную лужайку и безукоризненные клумбы, где цветы рассортированы по высоте, типу и оттенку. Я прошу воды и стараюсь сделаться как можно незаметнее в надежде хотя бы на несколько минут избежать разговоров.
— Вот она где! Хана! Помнишь меня? — Стоящая на другом конце комнаты Селия Бриггс энергично пытается привлечь мое внимание. От ее платья такое впечатление, будто Селия случайно свалилась в огромную груду голубого шифона. Рядом с ней Стивен Хилт. Я отвожу взгляд, делая вид, будто не заметила ее. Когда Селия принимается пробираться сквозь толпу, волоча Стива за рукав, я проталкиваюсь в коридор и несусь в заднюю часть дома.
Интересно, знает ли Селия о том, что было прошлым летом — как мы со Стивом дышали друг другу в рот и позволяли чувствам перетекать по кончикам наших языков? Возможно, Стивен ей рассказал. Возможно, теперь они смеются над этим — теперь, когда все мы в безопасности, а эти бурные, пугающие ночи остались позади.
Я направляюсь на крытую галерею в дальнем конце дома, но и там полно народа. Проходя мимо кухни, я слышу постепенно набирающий громкость голос миссис Харгроув:
— Прихвати-ка это ведерко со льдом. Он у бармена почти закончился.
В надежде избежать столкновения с ней я ныряю в кабинет Фреда и быстро затворяю за собой дверь. Миссис Харгроув твердой рукой препроводит меня обратно к обществу, к Селии Бриггс, к комнате, полной всех этих зубов. Я прислоняюсь к двери и медленно выдыхаю.
Мой взгляд падает на единственную картину в этой комнате: мужчина, охотник — разделанные туши.
Только на этот раз я не отвожу глаза.
С этим охотником что-то не так. Он слишком хорошо одет: в старомодный костюм и начищенные до блеска ботинки. Я невольно подхожу на пару шагов к картине, перепуганная и неспособная отвести взгляд. Животные, свисающие с мясных крюков, вовсе не животные.
Это женщины.
Трупы людей свисают с потолка и валяются грудой на полу.
Рядом с подписью художника выведено небольшое примечание: «Миф о Синей Бороде, или Опасности неповиновения».
Я ощущаю потребность, которой не могу дать имени: мне хочется заговорить, или закричать, или броситься бежать. Вместо этого я усаживаюсь в стоящее за столом кожаное кресло с прямой спинкой, подаюсь вперед, кладу голову на руки и пытаюсь вспомнить, как плачут. Но ничего не получается, только в горле начинает слегка саднить и голова болит.
Не знаю, сколько я так сижу, когда до меня вдруг доходит, что я слышу вой приближающейся сирены. Затем комнату внезапно заливает свет: перемежающиеся красные и белые вспышки врываются в окно. Но сирены продолжают выть, и я осознаю, что они повсюду, и близко, и далеко, какая-то пронзительно воет чуть дальше по улице, а какая-то отдается эхом.
Что-то случилось.
Я выхожу в коридор, где как раз одновременно хлопают несколько дверей. Гомон разговоров и музыка прекратились. Вместо этого я слышу, как люди перекликаются, разыскивая друг друга. Фред вылетает в коридор и размашистым шагом проскакивает мимо меня, едва я успеваю закрыть дверь в его кабинет.
Завидев меня, он останавливается.
— Где ты была? — спрашивает он.
— На галерее, — поспешно отвечаю я. Сердце колотится в груди. — Хотела подышать воздухом.
Фред открывает рот, но тут в коридор выходит моя мать. Лицо ее бледно.
—Хана! — восклицает она. — Вот ты где!
— Что случилось? — спрашиваю я. Все больше и больше народу валит из гостиной: регуляторы в отглаженных мундирах, телохранители Фреда, два мрачных офицера полиции и Патрик Рили, сражающийся со своим спортивным пиджаком. Звонят мобильники и треск помех в рациях заполняет коридор.
