— Нарушение границы, — отвечает мать, обеспокоен но взглянув на Фреда.
— Сопротивление? — Судя по выражению лица матери, моя догадка верна.
— Их, конечно же, перебили, — громко — так, чтобы все слышали, — произносит Фред.
— Сколько их было? — спрашиваю я.
Фред поворачивается ко мне, засовывая руки в карманы пиджака. Ровно в этот момент мимо него проходит регулятор с посеревшим лицом.
— Какая разница? Мы все уладим.
Мать бросает на меня взгляд и коротко качает головой.
За спиной у Фреда какой-то полицейский разговаривает по рации:
— Десять-четыре, десять-четыре, мы выдвигаемся.
— Вы готовы? — спрашивает Патрик Рили у Фреда
Фред кивает. В ту же секунду звонит его мобильник. Фред достает его из кармана и сбрасывает звонок.
— Черт! Нам лучше поторопиться. Телефоны в офисе наверняка раскалились.
Мама обнимает меня за плечи. Я на миг пугаюсь. Мы очень редко вот так вот прикасаемся друг к другу. Должно быть, она обеспокоена сильнее, чем показывает.
— Пойдем, — говорит она. — Отец нас ждет.
— А куда мы? — спрашиваю я. Мать уже шагает впереди меня к передней части дома.
— Домой, — отвечает она.
Снаружи толпятся гости. Мы присоединяемся к очереди людей, ожидающих свои машины. Мы видим, как в седаны набивается по семь-восемь человек. Женщины в длинных платьях втискиваются на колени друг к другу на задних сиденьях. Никто явно не хочет идти по улицам, заполненным отдаленными завываниями сирены.
В конце концов, подъезжает отец с Тони. Мы с мамой втискиваемся на заднее сиденье вместе с мистером и миссис Брэнде — они оба работают в департаменте санобработки. Обычно миссис Брэнде трещит, не закрывая рта, — мама всегда язвит на тему того, что исцеление, видимо, совершенно лишило ее вербального самоконтроля, — но сегодня мы едем в молчании. Тони ведет машину быстрее обычного.
Начинается дождь. Уличные фонари украшают автомобильные окна размытыми светящимися ореолами. Сейчас, вся на взводе от страха и беспокойства, я сама не верю, какой же я была дурой. Я внезапно принимаю решение: больше никаких походов в Ди- ринг Хайлендс. Это слишком опасно. Семья Лины — не моя проблема. Я сделала все, что могла.
Чувство вины остается со мною, сдавливает мне горло, но я проглатываю его.
Мы проезжаем под другим фонарем. Дождь на окнах превращается в длинные пальцы. Потом машина снова ныряет в темноту. Мне мерещится, будто я вижу скользящие во тьме фигуры; их лица то выныривают из тьмы, то вновь сливаются с нею. На мгновение, когда мы снова оказываемся под фонарем, я вижу, как из-за деревьев, растущих вдоль дороги, появляется человек в капюшоне. Наши глаза встречаются, и я вскрикиваю.
Алекс. Это Алекс.
— Что случилось? — напряженно спрашивает мать
— Ничего, я... — Когда я оборачиваюсь, Алекс уже исчезает, и теперь мне кажется, что я просто вообразила его. Алекс мертв. Его перехватили при переходе границы. Он так и не добрался до Диких земель. Я с трудом сглатываю. — Мне что-то показалось.
— Не волнуйся, Хана, — говорит мать. — В машине нам ничего не грозит. — Но она подается вперед и резким тоном говорит Тони: — Не могли бы вы ехать побыстрее?
Я думаю про новую стену, залитую светом, испятнанную кровью.
«А вдруг есть и другие? Вдруг они идут по нашу душу?»
Я представляю, как Лина перебирается через стену, крадется по улицам, прячется в тени, сжимая в руке нож. На мгновение мои легкие перестают работать.
Но нет. Она не знает, что это именно я выдала их с Алексом. Никто этого не знает. Кроме того, она, возможно, мертва.
А даже если и нет, даже если она каким-то чудом выжила после побега и приспособилась к жизни в Диких землях, она никогда не присоединилась бы к сопротивлению. Она никогда не стала бы склонной к насилию или мстительной. Только не Лина. Она чуть не теряла сознание, уколов палец, и даже не могла толком соврать учителю насчет причины опоздания. У нее не хватило бы для этого духу.
Или все-таки хватило бы?
Лина
Составление планов продолжается допоздна. Русоволосый мужчина — его зовут Колин — засел в одном из трейлеров с Бистом, Пиппой, Рэйвен, Тэком, Максом, Кэпом, моей матерью и еще несколькими людьми, выбранными им из его группы. Еще он поставил у двери охрану. Вход только по приглашению. Я знаю, что надвигается нечто серьезное — такое же масштабное, если не масштабнее, чем те беспорядки, когда обрушили часть стены Крипты и взорвали полицейский участок. Судя по намекам, отпускаемым Максом, в городах по всей стране зараженные и сочувствующие собираются и направляют свой гнев и энергию на демонстрацию сопротивления.
В какой-то момент Макс с Рэйвен выходят из трейлера в лес, пописать, — лица у них серьезные и напряженные, — но, когда я начинаю упрашивать Рэйвен позволить мне присоединиться к совещанию, она немедленно перебивает меня.
— Иди спать, Лина, — говорит она. — Все под контролем.
Уже, должно быть, полночь. Джулиан уже несколько часов как спит. Но я даже подумать не могу о том, чтобы лечь спать сейчас. Я хожу кругами, пытаясь избавиться от этого ощущения, и киплю — меня раздражает Джулиан, и я дико злюсь на Рэйвен и думаю обо всем, что я хотела бы ей высказать.
Это я вытащила Джулиана из подземелья. Это я рисковала жизнью, чтобы пробраться в Нью-Йорк и спасти его. Это я добралась в Уотербери. Это я выяснила, что Ла — подделка. А теперь Рэйвен говорит, чтобы я шла в кроватку, будто я неуправляемая пятилетка.
Я прицеливаюсь в жестянку, что валяется, наполовину зарывшись в пепел, на краю погашенного костра, и смотрю, как она пролетает футов двадцать и врезается в стену трейлера. Раздается возглас какого-то мужчины:
— Успокойтесь, вы там!
Но мне плевать, не разбудила ли я его. Мне плевать, не разбужу ли я весь этот треклятый лагерь.
— Не спится?
Я в испуге разворачиваюсь. Корал сидит немного сзади от меня, подтянув колени к груди, рядом с другим угасающим костром. Время от времени она вяло тыкает в костер палкой.
— Привет, — осторожно говорю я. С тех пор как ушел Алекс, Корал почти постоянно безмолвствует. — Я тебя не заметила.
Она смотрит мне в глаза и слабо улыбается.
— Мне тоже не спится.
Хотя я по-прежнему бешусь, нависать над Корал как-то странно, и я опускаюсь на одно из почерневших от дыма бревен, окружающих костер.
— Ты беспокоишься насчет завтрашнего?
— Не особенно.
Корал сует огню очередную палочку и смотрит, как та мгновенно вспыхивает.
