– О боже! Она десять лет жила у одной графини.
– У какой графини?
– У графини де Бретей, замок Бретей, Динар.
– А с самой графиней вы не виделись? Ваше общение
происходило через переписку?
– Точно.
– Гм-м! – вздохнул Энтони.
– Вы меня заинтриговали, – оживилась Бандл. –
Вы меня не на шутку заинтриговали. Тут любовь или преступление?
– Вероятно, просто идиотизм с моей стороны. Забудем
это.
– «Забудем», – небрежно говорит он, выудив всю
нужную ему информацию! Мистер Кейд, кого вы подозреваете? Я бы подозревала
Вирджинию, как самую невероятную женщину, но она подходит меньше всего! Или,
может быть, Билл?
– А как насчет вас?
– Аристократка в Братстве Красной Руки! Это была бы
сенсация.
Энтони засмеялся. Бандл ему нравилась, хотя он немного
побаивался пронзительного взгляда ее серых глаз.
– Вы должны гордиться этим, – вдруг произнес он,
показав на огромный дом.
Бандл прищурилась и опустила голову.
– Да… полагаю, в нем что-то есть. Но к этому слишком
привыкаешь. Во всяком случае, все лето мы живем в Каусе и Довиле, а потом в
Шотландии. Чимниз пять месяцев открыт для посетителей. Раз в неделю сюда
приезжают туристы, и Тредуэлл рассказывает им о замке. «Справа от вас портрет
четвертой маркизы Катерхэм, написанный сэром Джошуа Рейнолдсом», и так далее, и
какой-нибудь Эд или Берт, записной шутник, легонько подталкивает свою девушку и
говорит: «Эй, Глэдис, две картинки тут ничего!» А потом они уходят, не глядя на
картины, шаркают ногами и с нетерпением ждут возвращения домой.
– Но здесь все же вершились исторические события!
– Вы наслушались Джорджа, – устало возразила
Бандл. – Он всегда рассказывает нечто подобное.
Энтони, приподнявшись на локте, посмотрел на берег:
– Что за третий подозрительный иностранец с унылым
видом стоит у лодочного домика? Или это один из приглашенных на прием?
Бандл подняла голову от алой подушки, на которой лежала.
– Это Билл, – пояснила она.
– Кажется, он кого-то ищет.
– Вероятно, меня, – без энтузиазма подтвердила
Бандл.
– Срочно гребем в другую сторону?
– Решение правильное, но потребует от вас слишком много
усилий.
– После такого замечания я буду грести с удвоенной
энергией.
– Вовсе нет, – возразила Бандл. – Гордость не
позволяет мне убегать. Гребите туда, где ждет этот молодой осел. Кто-то,
полагаю, должен за ним присмотреть. Вирджиния, должно быть, от него улизнула.
Когда-нибудь, каким бы немыслимым это ни казалось, я, может быть, решусь выйти
замуж за Джорджа, так что нужно привыкать быть «одной из хорошо известных хозяек
политических салонов».
Энтони принялся покорно грести к берегу.
– А что, интересно, станет со мной? – жалобно
произнес он. – Я отказываюсь быть третьим лишним. А там, вдалеке, дети?
– Да. Будьте осторожны, или они вас заманят.
– Я люблю детей, – сказал Энтони. – Я мог бы
обучить их милым, спокойным интеллектуальным играм.
– Что ж, не говорите, что я вас не предупреждала.
Оставив Бандл на попечение безутешного Билла, Энтони зашагал
туда, где тишина дня нарушалась пронзительными криками. Приняли его с восторгом.
– Вы умеете играть в краснокожих индейцев? –
строго спросила Гаггл.
– Немного, – ответил Энтони. – Вы бы слышали,
как я ору, когда с меня снимают скальп! Вот так. – Он завопил.
– Неплохо, – проворчала Уинкл. – А теперь
кричите так, как тот, кто снимает скальп.
Энтони издал воинственный клич. Еще через минуту игра в
краснокожих индейцев была в самом разгаре.
Примерно через час, вытирая лоб, Энтони справился о мигрени,
мучившей мадемуазель, и с удовольствием услышал, что Женевьева полностью
поправилась. Он завоевал такое доверие детей, что его пригласили выпить чая в
классной комнате.
– А вы расскажете нам о человеке, которого вы видели
повешенным? – спросила Гаггл.
– Нам говорили, что у вас с собой та веревка? –
подхватила Уинкл.
– Она у меня в чемодане, – торжественно заверил
Энтони. – Каждая из вас получит по кусочку.
Уинкл незамедлительно издала удовлетворенный вопль дикого
индейца.
– Нам, наверное, придется вымыться, – грустно
произнесла Гаггл. – Так вы придете к нам? Не забудете?
Энтони торжественно поклялся, что ничто не помешает ему
принять приглашение. Юная парочка, удовлетворенная, побежала к дому. С минуту
Энтони смотрел им вслед и вдруг заметил человека, вышедшего из небольшой рощицы
и торопливо идущего через парк. Он был почти уверен, что это тот самый
чернобородый незнакомец, которого он встретил сегодня утром. Пока он колебался,
броситься вслед за ним или нет, кусты прямо перед ним раздвинулись, и из них
появился мистер Хирам Фиш. Увидев Энтони, он слегка растерялся.
– Хорошо провели время, мистер Фиш? – осведомился
Энтони.
– Да, благодарю вас.
Однако вид у мистера Фиша был не такой уж довольный. Он
покраснел и дышал тяжело, словно после долгой пробежки.
– Полагаю, – сказал он, посмотрев на часы, –
согласно вашим британским традициям, пора пить чай.
Звучно захлопнув свои часы, мистер Фиш неторопливо зашагал к
дому.
Энтони стоял, погрузившись в свои мысли, пока внезапно не
увидел суперинтенданта Баттла. Ни малейший звук не возвестил о его приближении;
казалось, он буквально материализовался из воздуха.
– Откуда вы взялись? – раздраженно спросил Энтони.
Слегка тряхнув головой, Баттл показал на маленькую рощицу.
– Сегодня это, кажется, популярное место, –
заметил Энтони.
– Вы очень ошибаетесь, мистер Кейд.
– Возможно. Знаете, чем я занимался, Баттл? Я пытался
так сложить два, один, пять и три, чтобы получилось четыре. Это невозможно,
Баттл, просто невозможно.
– Да уж, нелегко, – согласился детектив.
– Но я хотел видеть именно вас. Баттл, я хочу уехать.
Можно?
