Билл Эверсли был очень славным парнем. Прекрасный игрок в
крокет и гольф, с приятными, доброжелательными манерами, он своему положению в
министерстве иностранных дел был, однако, обязан не уму, а хорошим связям.
Работе, которую он выполнял, Билл вполне соответствовал. В некотором смысле он
был собакой Джорджа. Никакой ответственной или чрезмерно умственной работой он
не занимался. Его обязанности состояли в том, чтобы постоянно быть под рукой у
Джорджа, принимать незначительных людей, с которыми не хотел встречаться
Джордж, служить мальчиком на побегушках и вообще подчищать всяческую мелочовку.
Все это Билл выполнял достаточно добросовестно. В отсутствие шефа он
растягивался в самом большом кресле и, согласно благоприобретенной привычке,
почитывал спортивные новости.
Джордж послал Билла в контору «Юнион Касл» выяснить, когда
прибывает «Грэнарт Касл». Как и большинство образованных молодых англичан, Билл
говорил приятным, но не очень четким голосом. Любой опытный оратор придрался бы
к тому, как он произносит слово «Грэнарт». Его можно было истолковать как
угодно. Клерк расслышал «Гарнфре».
«Гарнфре Касл» прибывал в следующий четверг. Так сказал
клерк. Билл поблагодарил его и ушел. Ломакс в соответствии с полученной
информацией выстроил свои планы. Он ничего не знал о названиях лайнеров «Юнион
Касл» и принял как должное, что Джеймс Макграт прибудет в четверг.
Он был бы немало удивлен, узнав, что в тот момент, когда он
вел нудную беседу с лордом Катерхэмом на ступеньках клуба в среду утром,
«Грэнарт Касл» пришвартовался в Саутгемптоне. В два часа того же дня Энтони
Кейд, путешествующий под именем Джеймса Макграта, сошел с речного трамвайчика в
Ватерлоо, остановил такси и, поколебавшись с минуту, велел водителю отвезти его
в отель «Блиц».
«Хорошо бы устроиться поудобнее», – подумал Энтони, с
интересом глядя в окно такси.
Он не был в Лондоне четырнадцать лет.
Приехав в отель и заказав номер, Энтони отправился на
небольшую прогулку по набережной. Ему было приятно вновь оказаться в Лондоне.
Конечно, все тут изменилось. Он вспомнил маленький ресторанчик, как раз за
Блэкфрайарс-Бридж, где часто обедал в компании серьезных молодых людей. Тогда
он был социалистом и носил струящийся красный галстук. Молод… как молод он
тогда был!
Энтони вернулся в «Блиц». Переходя дорогу, он столкнулся с
каким-то прохожим и чуть не упал. Когда оба пришли в себя, мужчина пробормотал
слова извинения, при этом пристально разглядывая Энтони. Это был невысокий,
плотный человек, по виду рабочий, но что-то в нем выдавало иностранца.
Энтони зашагал в отель, раздумывая, чем так заинтересовал
незнакомца. Вероятно, случайность. А может быть, причиной был сильный загар,
непривычный для вечно бледных лондонцев? Он поднялся к себе в номер и,
повинуясь внезапному импульсу, посмотрелся в зеркало. Узнал бы его сейчас
кто-нибудь из немногих, совсем немногих прежних друзей, столкнувшись с ним
лицом к лицу? Он медленно покачал головой.
Когда он уезжал из Лондона, ему было всего восемнадцать лет
– белокурый, круглолицый мальчик с обманчиво-ангельской внешностью. Вряд ли кто
узнал бы того мальчика в худощавом, загорелом мужчине с насмешливым выражением
глаз.
Зазвонил телефон, и Энтони снял трубку:
– Алло!
Это был гостиничный портье.
– Мистер Джеймс Макграт?
– Да, это я.
– К вам джентльмен.
Энтони удивился:
– Ко мне?
– Да, сэр, иностранец.
– Как его зовут?
Немного помолчав, портье ответил:
– Я пришлю к вам рассыльного с его визитной карточкой.
Энтони положил трубку и стал ждать. Через несколько минут в
дверь постучали, и, получив приглашение войти, порог переступил
мальчик-рассыльный с визитной карточкой на подносе.
Взяв карточку, Энтони прочел: «Барон Лолопретжил».
Теперь ему стало ясно, почему портье замялся. Рассмотрев еще
раз карточку, он принял решение:
– Проводи этого джентльмена ко мне!
– Хорошо, сэр!
Через несколько минут в номер вошел барон Лолопретжил,
крупный человек с огромной веерообразной черной бородой и высоким лысым лбом.
– Мистер Макграт? – спросил он, щелкнув каблуками
и поклонившись.
Энтони как можно точнее ответил ему тем же.
– Прошу вас, барон, присаживайтесь, – предложил
он, пододвигая стул. – Кажется, я не имел удовольствия встречаться с вами
раньше?
– Кажется, – подтвердил барон, садясь. – К
сожалению! – вежливо добавил он.
– Мне тоже очень жаль, – в тон ему ответил Энтони.
– Перейдем к делу давайте, – произнес
барон. – Я в Лондоне монархическую партию Герцословакии представляю.
– И уверен, представляете с честью.
Барон поклонился, благодаря за комплимент.
– Вы любезны слишком, – каким-то деревянным слогом
произнес он. – Мистер Макграт, я скрывать не буду ничего от вас. Настала
пора монархию реставрировать, которая угасла со смертью мученической
всемилостивейшего величества Николая Четвертого, память ему светлая.
– Аминь, – вырвалось у Энтони. – Я слышал об
этом.
– На трон его высочество принц Михаил взойдет, которого
британское правительство поддерживает.
– Великолепно! – отозвался Энтони. – Как мило
с вашей стороны рассказать мне все это!
– Все готово уже, а… приезжаете вы и ситуацию
усложняете.
Барон сурово смотрел на него.
– Дорогой барон! – запротестовал Энтони.
– Да, да, я знаю, говорю о чем! У вас с собой графа
Стилптича мемуары! – Он с упреком посмотрел на Энтони.
– А если и так? Какое отношение мемуары графа Стилптича
имеют к принцу Михаилу?
– Они скандал вызовут.
– Все мемуары почти всегда вызывают скандалы! –
утешил его Энтони.
– Он секретов знал много. Если бы известна стала хоть
часть из них, война разразится в Европе!
– Ну-ну, – добродушно возразил Энтони. – Не
может быть, чтобы все обстояло так плохо!
– Об Оболовичах сложится мнение неблагоприятное за
границей. А англичане демократичны очень.
