— Да ладно тебе, у всех есть секреты!
— Не у всех, — соврал я.
— То есть под всей этой прекрасной оберткой ничего нет?
— Ага. Одна оберточная бумага.
В каком-то смысле, мне бы, наверное, хотелось, чтобы дело обстояло именно так.
— То есть ты похож на луковицу?
— Скорее на обычную прошлогоднюю картофелину.
— Итан Уот — не просто старая картофелина, — провозгласила Лив, внимательно разглядывая очередной ломтик картофеля фри. — Вы, сэр, ломтик картофеля фри.
Сделав это заключение, она улыбнулась и засунула картошку в рот.
— Прекрасно! — рассмеялся я. — Я — ломтик картофеля фри. И никакой тебе оберточной бумаги, и адреса нет.
— Это лишь подтверждает мою гипотезу, — гордо заявила Лив, помешивая соломинкой сладкий чай. — Ты однозначно стоишь в очереди на книгу «Сладостная прелестница Далила»!
— Черт, угадала!
— Не могу ничего обещать, но я, кстати, знакома с библиотекарем. И довольно неплохо!
— То есть мне светит халява?
— Светит, чувак, — засмеялась Лив.
Я засмеялся вместе с ней. С этой девчонкой было так легко, казалось, мы знакомы целую вечность. Не успел я об этом подумать, как веселье вдруг превратилось в чувство вины. Вот объясните мне, ну почему?
— Все таинственное кажется таким романтичным, правда? — спросила Лив, не отрываясь от картошки.
Я не нашелся, что ответить, ведь вокруг творилось столько таинственного, а она об этом и не подозревала, и она продолжала рассуждать:
— В моем городе бар и церковь находятся на одной улице, и прихожане просто курсируют между этими двумя заведениями. Иногда, по воскресеньям, мы там даже ужинаем.
— Вкушаете прелестные сладости? — улыбнулся я.
— Ну почти. Не настолько завлекательно. А вот напитки там вполне себе, — добавила она. — Лед, друг мой, у нас чаще лежит на земле, чем в стакане!
— Ты что-то имеешь против знаменитого сладкого чая, гордости округа Гэтлин?!
— Чай, сэр, должен быть горячим! И заваривать его надо в чайнике!
Я стянул у нее из-под носа ломтик картофеля фри и показал на стакан со сладким чаем:
— Знайте, мэм, для правоверных баптистов Юга это настоящий напиток дьявола!
— Потому что он холодный?
— Потому что это чай. Кофеин у нас под запретом.
— Вы не пьете чай? — в ужасе спросила Лив. — Нет, я никогда не пойму эту страну!
— Хотите поговорить о богохульстве? — поддел ее я, стащив еще один ломтик картошки. — Вас-то тут не было, когда в кафе «Завтраки и печенье у Милли», что на Главной улице, стали подавать готовое печенье, ну такое, из полуфабриката. Мои бабушки, Сестры, устроили такую истерику, что чуть все кафе не разнесли! Стулья туда-сюда летали!
— Они — монахини? — поинтересовалась Лив, засовывая луковое кольцо между булочками чизбургера.
— Кто?!
— Сестры, — уточнила она, снимая верхнюю булочку, чтобы было удобнее.
— Нет, просто они — сестры.
— Понятно, — констатировала Лив, кладя булочку на место.
— Ничего тебе не понятно!
— Если честно, вообще ничего, — призналась Лив и принялась за чизбургер.
Мы снова рассмеялись. Я даже не услышал, как к нам подошел мистер Джентри.
— Наелись? — спросил он, вытирая руки о полотенце.
— Да, сэр, — кивнул я.
— Как поживает твоя девушка? — спросил он, словно надеясь, что ко мне вернулся рассудок и я бросил Лену.
— Спасибо, сэр, у нее все в порядке.
— Передавай привет мисс Эмме, — разочарованно протянул он и вернулся за стойку.
— Надо понимать, он не в восторге от твоей девушки?
Лив просто задала мне вопрос, но я не знал, что ответить. Если твоя девушка без объяснений уезжает на мотоцикле с другим парнем, технически она остается твоей девушкой или нет?
— По-моему, доктор Эшкрофт говорила мне о ней…
— Лена. Мою де… ее зовут Лена, — ответил я, искренне надеясь, что мои слова звучат не так жалко, как я себя ощущал.
— Может, мы с ней увидимся в библиотеке, — предположила Лив, не обращая внимания на мое замешательство и спокойно потягивая чай.
— Не думаю, что она зайдет туда. Последнее время у нас столько проблем…
Не знаю, почему я сказал это. Мы с Лив едва знакомы. Но как только я произнес это вслух, мне стало легче, и внутреннее напряжение слегка ослабло.
— Вы наверняка справитесь. Дома я тоже все время ссорилась с моим молодым человеком, — как ни в чем не бывало ответила она, стараясь поднять мне настроение.
— А вы с ним давно встречаетесь?
Лив неопределенно махнула рукой, странные часы чуть не соскользнули с запястья.
— Мы разошлись. Он — полный отстой. Думаю, ему не хотелось встречаться с девчонкой, которая умнее него.
Мне вдруг захотелось сменить тему и поговорить о чем-нибудь, кроме девушек и бывших девушек.
— Слушай, а что это такое? — спросил я, показав на странный прибор, который поначалу принял за часы.
— Это? — переспросила она и протянула мне через стол запястье, чтобы я мог рассмотреть получше. — Это селенометр.
У огромных черных часов было три циферблата и тонкая серебряная иголка внутри прямоугольника, испещренного ломаными линиями. Прибор напоминал аппараты, которые измеряют силу землетрясения. Я с непониманием уставился на Лив.
— Селена — греческая богиня луны. Metron по-гречески «мера», — с улыбкой объяснила она. — Подзапустил греческую этимологию?
— Есть немного…
— Селенометр измеряет гравитационное поле Луны. — Лив задумчиво покрутила один циферблат, и под стрелкой появились числа.
— А зачем тебе знать гравитационное поле Луны?
— Я интересуюсь астрономией. В основном, всем, что связано с Луной. Эта планета оказывает поразительное воздействие на Землю. Ну, приливы-отливы и все такое. Поэтому я сконструировала селенометр.
— Сама? — Я чуть не подавился колой. — Честно?
— А что тут такого? Это не сложно, — покраснев, ответила она и смущенно взяла еще один ломтик картофеля. — Картошка — выше всяческих похвал!
Я попробовал представить себе, как Лив сидит в каком-нибудь английском аналоге «Дэ-и Кин», где даже не знают, что картошка фри называется «картошка фри», а не чипсы, и измеряет гравитационное поле Луны, склонившись над горой жареного картофеля. Да легче представить Лену, сидящую позади Джона Брида на его «Харлее»!
— Я дальше Саванны нигде не был. Не могу представить себе, на что похожа жизнь в другой стране.
