— А может, она заметила, но ей было все равно, — пожала плечами Лив.
— Не смей так говорить! — Ридли рванулась к Лив, но Линк вовремя схватил ее за запястье. — Ты ничего о ней не знаешь! Скажи ей, Короткая Соломинка!
Я промолчал. А что я знаю о ней?
Мы шли вдоль берега, приближаясь к скалистой гряде. Прибой заливал песчаное дно пещер, каменистые стены были скрыты тенями. К одной пещере вела отдельная хорошо протоптанная дорожка. Вокруг бушевал океан, волны могли в любую секунду смыть нас.
Повсюду таилась скрытая сила. Скала гудела под ногами, даже свет луны казался живым. Я запрыгнул на соседнюю скалу и забрался повыше, чтобы осмотреть окрестности. Остальные карабкались следом, стараясь не отставать.
— Вон там, смотрите!
Я показал им на большую пещеру вдалеке. Прямо над ней в небе сияла луна, освещая извилистую трещину в своде.
И кое-что еще.
В лунном свете мне удалось разглядеть двигающиеся в тени фигуры. Кровавая стая Охотника. Без сомнений, это они.
Никто из нас не сказал ни слова. Все было абсолютно очевидно — тайна раскрыта, и реальность приближается к нам с устрашающей скоростью. В этой пещере нас поджидали темные чародеи, кровососущие инкубы и фурия катаклизмов.
А у нас не было ничего, кроме арклайта.
Линк ошарашенно обвел нас взглядом.
— Давайте посмотрим правде в глаза. Скоро вместо нас здесь будет четыре трупа. И одна мертвая кошка, — добавил он, взглянув на спокойно вылизывающую шерстку Люсиль.
Да, тут уж не поспоришь. На первый взгляд в пещеру был только один вход, одновременно служивший и выходом. Он надежно охранялся инкубами, а то, что ожидало внутри, представляло собой еще более серьезную угрозу.
— Итан, Линк прав! Там нас наверняка поджидает мой дядя со своими мальчиками. Без моих способностей с кровавой стаей нам не справиться. Мы — лишь кучка беспомощных смертных. У нас нет ничего, кроме этого идиотского светящегося камня!
Ридли в отчаянии пнула песок.
— Не беспомощных, Рид, — вздохнул Линк. — Просто — «смертных». Подожди, скоро ты к этому привыкнешь.
— Да я лучше застрелюсь!
— Возможно, мы сделали все, что в наших силах, — задумчиво пробормотала Лив, глядя на море. — Даже если мы сможем пробраться мимо кровавой стаи, то Сэрафина…
Она не договорила, но мы все подумали об одном и том же.
Шаг навстречу неминуемой гибели. Безумие. Самоубийство.
Я посмотрел в ночную темноту.
«Где ты, Эль?»
Лунный свет струился в пещеру. Где-то там меня ждала Лена. Она ничего не ответила, но мне было все равно, поэтому я беззвучно произнес:
«Я иду к тебе».
— Может, Лив права? — с трудом переводя дыхание, спросил Линк. — Может, нам стоит вернуться? Сходить за помощью.
Он пытался бодриться, но боль не отступала.
Я должен взять на себя ответственность за то, как я поступаю с моими друзьями, с людьми, которые любят меня.
— Мы не можем вернуться. То есть — я не могу.
Семнадцатая луна неумолимо приближалась, время Лены стремительно истекало. Арклайт привел меня сюда не просто так. Я вспомнил слова Мэриан, которые она произнесла на могиле моей матери, отдавая мне арклайт.
«В Свете есть Тьма, а во Тьме есть Свет».
Так говорила моя мама. Я вытащил из кармана арклайт — он переливался неимоверно яркими оттенками зеленого. Что-то происходит! Я покрутил шар в руках и вдруг все понял. Я увидел истину в зеркальной поверхности шара.
Наброски поместья Равенвуд и генеалогическое древо Мэкона на столе моей матери в архиве.
Я посмотрел на арклайт словно впервые. На поверхности шара начали возникать образы, постепенно проникая в мое сознание.
Мэриан передает мне самое ценное, что было у моей мамы, стоя между могилами мужчины и женщины, которые наконец-то нашли способ быть вместе.
Может быть, Ридли и права. Все, что у нас есть, — идиотский светящийся камень.
Кольцо, медленно вращающееся на пальце.
Смертные не могут в одиночку противостоять силам Тьмы.
Скрытая в тени фотография моей матери.
Неужели ответ все это время лежал у меня в кармане?!
Черные глаза, в которых отражался я сам.
Мы не одни. На протяжении всего нашего пути мы были не одни. Видения пытались рассказать мне об этом с самого начала. Образы исчезали так же внезапно, как и появлялись, превращаясь в слова, стоило мне подумать о них.
В шаре скрыта сила, а в силе есть Ночь.
— Арклайт — совсем не то, что мы думали, — произнес я вслух, и эхо моего голоса прокатилось по окружающим нас скалам.
— Ты о чем? — удивилась Лив.
— Это не компас. Он никуда не вел нас.
Я поднял арклайт над головой. Сияние разгоралось все ярче и ярче, пока вокруг шара не возник светящийся круг. Самого камня не было видно — он будто бы превратился в крошечную звезду.
— Что он делает? — затаив дыхание, спросила Лив.
Арклайт, который я так спокойно принял из рук Мэриан на могиле мамы, вовсе не являлся предметом силы, по крайней мере не для меня.
Он предназначался Мэкону.
Я поднял шар еще выше: в перламутровом свете луны под ногами мерцала темная вода — пещеру затапливало во время прилива. Тончайшие прожилки кварца сверкали в отраженном свете. Казалось, шар сейчас вспыхнет. Округлая поверхность переливалась всеми цветами радуги, становясь полупрозрачной. Фиолетовый переходил в темные оттенки зеленого, взрываясь желтым цветом, постепенно темнеющим и перетекающим в оранжевые и красные тона. И тут я все понял.
Я — не хранитель, не чародей и не ясновидящий.
Я не похож ни на Мэриан, ни на маму. Охранять тайные знания, историю и книги, в которых содержится все о мире чародеев, — это не для меня. Я не такой, как Лив: мне не дано составлять карты незнакомых территорий, измерять неизмеримые величины. Я не такой, как Эмма, — я не могу видеть будущее или общаться с духами Великих предков. Я не похож на Лену — я не могу вызвать лунное затмение, сделать так, чтобы пролился ливень или началось землетрясение. Мне не под силу убедить кого-нибудь спрыгнуть с моста, как Ридли. И я совершенно не похож на Мэкона.
Все это время я подсознательно искал ответ на один вопрос: какое место занимаю я в этой истории, в нашей с Леной истории? И искренне надеялся, что такое место вообще найдется.
И вот моя собственная история нашла меня.
Пройдя бесконечный путь во тьме запутанных тоннелей, я узнал, что мне делать, в чем моя роль. Мэриан права: я — проводник. Моя работа — найти то, что потеряно.
