* * *
Примерно в это же время черный двухмачтовый бриг «Королева Мария» болтался возле Барбадоса, как деревянный башмак в бочке рома. Команда была навеселе, да и сам капитан тоже. «Королева» оставила ненадолго королевскую охоту, чтобы с большой выгодой для себя продать партию «белых рабов», бывших когда-то английскими моряками. Волк перекупил их с испанского фрегата «Сан-Фелипе». Сделка эта, конечно, была незаконной. Все пленные подлежали заключению в тюрьме на Санта-Катарине, но дон Родриго справедливо решил, что с тюрьмы его величества вполне хватит двух старших офицеров. А матросы были проданы за полновесную монету тем, кто не станет кричать на весь свет о подобной торговой операции. Оба корабля разошлись весьма довольные друг другом. К слову, это маленькое знакомство отнюдь не помешало капитанам оставаться заклятыми врагами и не остановило бы ни одного из них, если бы представилась возможность без лишних потерь захватить и груз и корабль. Волк торопился на Тортугу и не мог сразу отделаться от живого груза. За время короткой стоянки в Кайоне и пути на Барбадос «естественная убыль» составила процентов десять… И слава богу, что подходящий покупатель подвернулся так быстро.
В большой, но до ужаса грязной, капитанской каюте, закинув ноги на стол, полулежал мрачный человек. Он находился не в самом лучшем состоянии духа и тела, а проще – был мертвецки пьян. На темном лице застыло угрюмое выражение. Губы кривились в шалой усмешке. Дверь приоткрылась и впустила помощника капитана. Он обшарил каюту глазами, присел на стул с твердым сиденьем и мотнул лохматой головой, схваченной кожаным ремнем. Джон тоже был пьян, но делал вид, что абсолютно трезв.
– Джон, ты не помнишь, мы перед обедом молились? – мрачно спросил капитан.
Помощник не ответил, но про себя усмехнулся.
– Не помнишь? – громче повторил капитан. – А вот я помню, сто чертей тебе в печенку. Не молились! Будем мы гореть в геенне огненной, помяни мое слово.
– Что с тобой, Волк? – бормотнул помощник. – Мы перебрали, согласен, но повод был.
– Чтоб я сдох, если я его вижу, – и так как помощник не собирался отвечать, Волк ответил сам: – Они были христиане, Джон. А мы с христианской душой как с собачьей… Великий грешник я, а за этот грех буду лизать горячие сковородки лишнюю тысячу лет.
– Да что с тобой, Волк?
Пьяный капитан привстал, оглядывая каюту мутными глазами. Кроме обычной хмельной ошалелости в них мерцал фанатичный огонек пополам с чувством, которое очень редко посещало Волка – страхом и раскаянием.
– Джон, мы с тобой закоренелые грешники, – загрохотал он, – нет нам прощения, не вырвем мы у Дьявола свои души. Пропили мы, прогуляли по кабакам наше спасение. Велики прегрешения наши, велики и неискупимы. О чем ты думаешь, Джон? – воззвал Волк.
Джон поднял голову и медленно, членораздельно произнес:
– Старина Волк вспоминает о Боге только тогда, когда он хватил лишнего. Так говорят на Тортуге, и пусть меня съест акула, если это не так.
– Я не пьян, – мотнул головой Волк, – о, нет. Не пьян. Мне было видение. Мне явился Господь. Что б я всю жизнь плавал в тазу для бритья и не видел денег больше двух песо, если вру!
– И что он сказал тебе? – поинтересовался Джон.
Волк устремил взгляд в пространство.
– Он сказал мне: «Чарли, сын мой, помнишь ли ты еще свое имя?» Я ответил – помню, Господи! Он спросил меня: «Помнишь ли ты своего Бога?» Я ответил: «Помню, прости меня, Господи». Он сказал мне: «Чарли, сын мой, что же ты делаешь, сукин ты сын!» И я ответил: «Не знаю, Господи!»
Джон с интересом глядел на мрачного капитана с блуждающим взглядом. Это представление он видел уже много раз и всегда смотрел его с удовольствием.
– Он стоял на том месте, где сейчас я вижу твою гнусную, пропитую рожу, – продолжал Волк, – и говорил мне божественным голосом: «Чарли, сын мой, еще не поздно! Если ты раскаиваешься в своих великих прегрешениях, и для тебя могут раскрыться врата рая! Ибо одного раскаявшегося грешника примут с большей радостью, чем сотню праведников».
– И что дальше? – спросил Джон.
– Господь открыл мне путь к спасению! Ребенком я был обещан Богу, но я не понял своего предназначения и бежал в эту проклятую лужу, где крови больше, чем воды, и всего один священник на тысячу висельников. Но вот и для меня настал день прозрения. Я стану служителем Божьим! Да, я сделаю это, чтоб у меня рога на лбу выросли, чтоб я стал зеленым, как морские водоросли. Разворачивай корабль! – и так как Джон не шевельнулся, Волк вскочил на ноги и в ярости схватился за нож. – Или ты оглох, ад и чума, так я сейчас прочищу тебе уши, пьяная скотина! – и как подкошенный рухнул на свой стул.
Джон сплюнул и вышел из капитанской каюты. Когда, спустя минут пятнадцать после этой сцены, он, посмеиваясь, расхаживал по квартердеку, его окликнул один из матросов, интересуясь, как капитан.
– Как, как, – пробурчал Джон, – опять в святые отцы собрался. Значит, и вправду пьян как свинья. Пропала наша охота.
Сделав поворот оверштаг, «Королева Мария» на всех парусах полетела назад, к Тортуге, где оставались кое-какие недоделанные мирские дела Волка, который собрался-таки в священники (что он делал регулярно после каждой серьезной попойки). Впрочем, «Фортуна» спешила туда же.
* * *
Малиновый солнечный диск завис над самой водой и в обрамлении сизых облаков пылал, как яркий рубин в короне владыки Востока. Казалось, «бронзовая» «Фортуна» сейчас расплавится в тигле заката. Паруса горели, и алый, трепещущий отсвет лежал на темной воде.
Ирис глядела в окно на чудесный закат с видом приговоренного к смертной казни. В дверь кто-то постучал.
Она не услышала. Стук повторился громче, настойчивее. Затем дверь открылась. Ирис даже не повернула головы и не заметила Дэнни Расвена. С девушкой происходило что-то странное. Она глядела в пол и что-то шептала себе под нос, как безумная.
– Мисс Нортон, – позвал Дэнни, – Ирис?
Никакого ответа. Дэнни не на шутку перепугался. Девушка нравилась ему, и за эти несколько дней они почти подружились. Не зная, что предпринять, шкипер постучал в стенку капитанской каюты. Джеймс Рик возник на пороге почти сразу. Вопросительный взгляд обежал каюту и остановился на Дэнни. Тот был растерян.
– Рик, по-моему, с ней что-то не ладно. Я окликнул ее, но она… не услышала.
Капитан подошел к девушке, легонько тронул за руку:
– Что с вами?
– Кровь, – прошептала Ирис, глядя в пространство пустыми глазами, – его кровь.
Только сейчас мужчины заметили, что она разглядывает свои руки, на которых лежал отсвет заходящего солнца.
– Выйди, Дэнни, – произнес капитан.
В голосе Рика не было властности, скорее в нем звучала просьба, но помощник беспрекословно подчинился. Рик резким движением захлопнул ставни. В каюте стало темно. Он на ощупь нашел свечу, и через мгновение мрак рассеял крохотный огонек. По стене проползли большие нечеткие тени. Капитан взял девушку за плечи и легонько встряхнул:
