Рядом с аристократами расположился атаман разбойников, Хосе Мартинес. Позорное заключение не оставило на нем заметных следов. Старая рубаха и кожаные штаны видали и не такое и не страдали в крепком корабельном трюме. Черные глаза цыгана посматривали вокруг с настоящим, не наигранным безразличием и отрешенностью. Он один мог здесь крепко спать и есть с аппетитом, и с этим Волк ничего поделать не мог. Хосе Мартинес не боялся ни смерти, ни жизни.
– Для чего я вам понадобился? – на ломаном испанском спросил Волк, оглядывая трюм внимательными, все подмечающими глазами.
Отметил он, между прочим, и то, что миски с безвкусной едой, которую приносили по утрам, впервые за четыре дня оказались пусты.
– Поговорить надо, – лениво произнес Карлос де Кастильяно, возвращая пирату такой же острый и проницательный взгляд.
Это заставило Волка присмотреться к аристократу, которого он не принимал всерьез.
– О сумме выкупа, вероятно, – спросил пират, облокотившись на дверь.
– О нашем освобождении, – невозмутимо поправил Карлос, невольно или, скорее, демонстративно трогая глубокую ссадину на лбу. – Полагаю, сейчас самое время. Не хочу показаться невежливым, но нам с шурином слегка осточертело ваше гостеприимство.
Жесткий рот корсара дернулся в довольной усмешке. Смелых врагов он уважал.
– Я могу освободить ваши души с помощью пеньковой веревки прямо сейчас, если угодно.
– Не советую, – улыбнулся Карлос, и эта безмятежная улыбка вновь сказала Волку, что он столкнулся с серьезным противником.
– Вы собираетесь давать мне советы? – поразился Волк.
Карлос так же лениво кивнул:
– Непременно. И если вы умный человек, то прислушаетесь к ним.
Родриго привстал. Он не узнавал зятя. Кастильяно был прекрасным капитаном и любящим мужем для Беатрис, но до этой минуты Родриго и не предполагал, как его родственник опасен.
– Какие козыри вы прячете в рукаве, амиго? – едва заметно Волк подался вперед.
– Говорите по-английски, я пойму, – сказал Карлос. – А козырь один, но это туз, и он бьет любую карту, Волк. Вам знакома игрушка, которую делают из трубки и двух пробок? Она называется «бамбуковая мина».
– Что? – голос подвел пирата.
– Ничего, кроме того, что Хатита спрятала ее здесь, на корабле. Зажженную, разумеется.
Волк побледнел и мгновенно выпрямился:
– Дьявол. Вы блефуете.
Карлос сухо рассмеялся:
– Я даже разубеждать вас не буду, Волк. Даже не попытаюсь. Мне, собственно, без разницы, один я отправлюсь на тот свет или в вашей компании.
С минуту пират смотрел на испанца неподвижным взглядом и вдруг рванулся к выходу. У порога он задержался и крикнул, не оборачиваясь, чтобы не видеть улыбки Карлоса:
– Через пять минут я узнаю, где эта чертова штука, и тогда, католическая собака, я с тебя, живого, шкуру сдеру и в масле зажарю!
– Меня или шкуру? – бросил вслед граф де Сильва.
Волк его не услышал. Через мгновение на палубе разнесся пронзительный свист боцманской дудки и суматошный топот над головами узников без слов сказал: жаркого из шкуры не будет. Когда Волк спустился в трюм, он был по-прежнему злой, но изрядно присмиревший.
– Куда делась цыганка? – глухо спросил он.
– О, Хатита, – рассмеялся Карлос. – Это было чудесное создание. Почти святая. Вероятно, Господь забрал ее на небо во плоти.
– В сундуке! – догадался Волк и, заметив ехидные искорки в глазах испанца, грязно, но очень обстоятельно выругался. Пленники слушали его с видимым наслаждением и веселились от души.
– Проклятье! – оборвал себя Волк. – Игра еще не кончена! Мои пушки наведены на «Воскресение», и сейчас я прикажу канониру продырявить им борт ниже ватерлинии. Мы еще посмотрим, чья возьмет.
Волк дернулся было к трапу, но Карлос негромко обронил:
– Вы погубите своего сына.
Старый пират замер. Нога зависла над ступенькой. Мгновение он стоял как оловянный солдатик, потом медленно опустил ногу и так же медленно развернулся с каменным лицом. Просчитав варианты, Волк понял, что его карта кругом бита. Флибустьер умел проигрывать. Он задал только один вопрос:
– Кто это придумал. Вы? Или она?
– Идея принадлежит Ирис Нортон, – признал Карлос. – Вы ведь ее имели в виду?
Волк задумчиво потер заросший подбородок. Усмехнулся.
– Вот ведь дьявол, – наконец произнес он, и в голосе старого пирата проскользнуло неподдельное восхищение.
– Это было невероятно! – воскликнул Родриго, едва шаги Волка стихли, и лязгнул снаружи засов. – Граф, вы были великолепны! Позвольте пожать вам руку.
– Жмите, – усмехнулся Карлос, – сдается мне, сегодня я это заслужил. Однако мой учитель сказал бы: «Придумано неплохо. Но половина работы сделана грязно, а вторая половина вообще не сделана». И, пожалуй, я бы с ним согласился.
– Учитель? – слегка удивленно переспросил Родриго.
– Он учил меня плавать в этих водах, – задумчиво ответил Карлос. – И еще одному, очень трудному искусству. Оставаться здесь не только живым, но и хотя бы отчасти порядочным.
– И кто это был? – спросил заинтригованный Родриго.
– Наши соотечественники называет его Люцифер. А англичане – Джеймс Рик.
* * *
– Вы поняли, что вам следует делать, дон Перейра? Или повторить?
Ирис все еще держала еврея на прицеле, но пальцы уже онемели, а рука начинала слегка подрагивать. Испанка глядела на нее завороженно, словно Ирис на ее глазах обратила воду в вино или выдохнула огонь.
«Служанка» позволила себе улыбнуться «хозяйке». Но только чуть-чуть.
Перейра переводил взгляд с одной на другую. И вдруг стремительно метнулся вперед. Ирис не успела ничего сообразить, лишь коротко вскрикнула, когда запястье ожгла резкая, злая боль, и разжавшиеся пальцы выпустили оружие. Она дернулась, попыталась вырвать руку и тут же со страхом поняла, что борется с силой, которую ей не одолеть. Которую никто не мог бы разглядеть под дряблыми жировыми складками. Ирис упала на колени и в бешенстве и отчаянии вцепилась зубами в белую мягкую кисть, чуть пониже широкого манжета.
Неожиданно железная хватка ослабла. Ирис отпрянула, лихорадочно шаря по ковру в поисках пистолета.
– Тяжелая… – нервно произнесла Беатрис, совсем рядом.
Ирис подняла глаза и увидела графиню. Резная шкатулка в ее руках мгновенно объяснила, отчего дон Луис де Перейра безвольной кучей осел на пол. Ирис поднялась, оправила платье и вдруг истерично хихикнула.
– Мне даже самой интересно, какими словами я теперь буду убеждать его отдать нужные приказы.
– Он не станет этого делать, – подтвердила Беатрис.
