Вот только обходить деревню кругом ой как не хотелось. Он заставил себя, сделал последнее усилие, практически надругался над собственным организмом. Он тяжело вскинул ногу, шаг, еще…
Да и не такое большое было это поле. Леском он прокрался на дальнюю околицу неизвестной деревни и – о чудо! Сбоку, у развалившейся ограды он приметил сараюшку с опавшей крышей.
– То, что надо.
Его сейчас совершенно не волновало, прошел ли отряд дружинников мимо этой деревни или решил остановиться и заночевать – плевать. Он хотел спать.
Сделав еще одно, контрольное усилие воли, Вадим перебежал небольшое открытое пространство, отделяющее его от вожделенного укрытия. Сараюшка оказалась ничего себе, хоть и без дверей, но вполне уютная, примерно четыре на четыре метра. Да и крыша не совсем обвалилась. Вон, в углу почти как новая… И там же в углу беглец приметил небольшую копну старой, почерневшей соломы – сойдет. Мысли о безопасности и самосохранении напрочь оставили его измотанное тело. Из подмороженной соломы он свил себе гнездышко и, зарывшись в него с головой, беспечно уснул, наплевав на весь мир.
* * *
Проснулся он мгновенно. Легкий шелест, скрип снега под ногами… Вадим замер, боясь шевельнуться. Шаги приблизились, а затем юноша услышал женский голос:
– Нет, я не пойду… нет…
Вслед за этим раздался тихий мужской, но Вадим не разобрал ни слова.
– Ой, перестань… Нет, Хот, я не хочу, – отнекивалась женщина. – Перестань, сказала… не пойду.
Беглый князь осторожно повернул голову, освободив себе поле зрения. Сквозь дыру в крыше блеснули звезды.
Эти двое вошли внутрь, и теперь Вадим слышал и видел все отчетливо.
– Да перестань, Гилла, в прошлый раз ты была более сговорчивой, – дружинник привлек девушку к себе. – Ну поцелуй.
– Отец с охоты вернулся, – уперев руки ему в грудь, пыталась высвободиться Гилла, – мне пора…
– Ну хотя бы один поцелуй.
– Нет.
– В щечку.
– Я сказала – нет.
Девушка вырвалась, грациозно отбежала в сторону – и аккурат к месту, где прятался Вадим. Под ее ногами зашуршала солома, она едва не наступила на его ноги.
Мужчина уверенно приблизился. Юноша признал его почти сразу, тем более что он оставил ему о себе четкую память.
– Ну, Гилла, – продолжил ухаживания дружинник, – видишь, я ранен. – Он указал на подрубленное ухо. – Что, тебе меня не жаль?
– Это в бою тебя? – девушка сделала роковую ошибку и протянула руку к его лицу. – Больно?
– Уже нет, – он перехватил ее руку и прижал ее ладонь к своему лицу. – Но знаешь, как больно было, у-у…
– Бедненький…
– Ага. Их, знаешь, сколько было…
– Кого?
– Разбойников.
– А-а…
Вадим прекрасно видел, как хитрец, заговаривая зубы, приобнял ее за талию.
– Мы бились с ними, у-у, – горделиво продолжил Хот, – всех изрубили.
– А много их было?
– Десятка три, не меньше.
– А это много?
Дружинник сжал ее руки в своих.
– Какие у тебя ручки…
– Так это много?
– Видишь, пальчики твои – их десять, и у меня десять… так вот еще столько же…
– Много…
– Да, много.
– И вы их всех?
– Говорю же, дурочка, всех до единого убили. – и он быстро закрутил ее руки за спину и хищно впился в ее губы.
– Пу-ус… да пусти же, говорю…
Она отдернула голову назад, но Хот уже наклонился и увлек девушку за собой. Они оба упали прямо на Вадима.
– О-о-ой! – испуганно взревела Гилла, почувствовав под собой… холодную сталь клинка.
– М-м-м, – промычал Вадим, почувствовав, как холодная сталь впилась ему в… в то самое место!
– Что? – непонимающе озираясь по сторонам, прокричал Хот. – Что… кто здесь?
Представляться Вадим не стал. Как черт из табакерки, он вылетел из своего укрытия, разбрасывая солому. Он оттолкнул девицу в сторону и с размаху заехал дружиннику ногой по морде. Хот опрокинулся навзничь.
– О-о-ой! Тати! Убили! – голосила девка так, словно ее режут.
– Заткнись! – зло рявкнул на нее Вадим и тут же плюнул, поняв бессмысленность уговоров. Этот дикий крик и так, наверное, слышала вся округа, и сейчас вся деревня будет здесь во главе с людьми воеводы. Пора было убираться. Вадим перехватил поудобнее меч, и тут поверженный Хот начал подниматься.
– А-а-а, надоел, зараза!
Князь руссов вскинул меч и приложил дружинника рукояткой по его бестолковой голове.
– Ратуйте! – Гилла голосила во всю девичью грудь. – Убили!
Вадим, не оборачиваясь, стремглав кинулся прочь, подальше от этого сарайчика. Хорошо хоть выспаться успел…
На голодный желудок бежалось легко. Он стремился как можно больше выиграть времени, и оттого его размашистый бег становился с каждой минутой все быстрее. Погони было не избежать. То, что это был именно он, воевода Тилей наверняка сообразит первым. И то правда, а кто это мог быть, кроме беглого князя руссов. Может статься, что и Хот признал его. По всему выходило, что фора у него не очень большая. Сейчас сбегутся на сирену Гиллы, сделают выводы – и айда седлать коней…
А ведь могут и не седлать. Чего их седлать-то? Вон они следы на снегу, точно выдадут беглеца.
Добежав до кромки леса, Вадим оглянулся. Ну, так и есть – бегут, сердешные, спотыкаются…
* * *
Как на грех заныла нога. Боль саданула по давнишней ране, бежать стало неловко. А надо, ох как надо…
В сущности, глупо как-то вышло. И приспичило же этому Хоту. Вот и имечко у него дюже подходящее. Хот он и есть хот! Чтоб его…
Петляя меж деревьев, как заяц, Вадим пытался оторваться от погони. Может, не сунутся ночью в лес, поостерегутся. Так нет же. Юноша отчетливо слышал доносящуюся позади ругань и хруст сучьев под ногами. Ломились не разбирая дороги, в надежде схватить беглеца. Как же, князь-то, поди, не пожалует – упустили русса. Вот теперь и старались дружинники, гнали, словно волки, долгожданную добычу.
Вадим не заметил под снегом ямы. Нога предательски подвернулась, и он припал на колено. Боль прошила конечность. Он, сжав зубы, поднялся, попытался сделать шаг… Баста – отбегал. Ох, как не хотелось вновь оказаться на телеге с закрученными за спину руками.
Он покрутил головой, взглядом отыскал сосну покрупнее. Подгибая ушибленную ногу, доскакал до нее. Оперевшись на ствол дерева, Вадим вынул меч и стал ждать. Оставалась еще последняя, весьма хрупкая и сомнительная надежда, что преследователи впотьмах собьются со следа и пройдут стороной. Маленький, но все же шансик.
