— И правильно сделал, — кивнула Софья.
— Прекрати, — попросила я. — А ты перестань
реветь.
— Он сейчас уедет, правда уедет, — залилась
слезами Крыся.
— Ничего страшного. Он тебя любит, значит, простит.
Позвонишь ему завтра.
— Не дай ему уехать, — взмолилась Крыся. — Я
его хорошо знаю, если он сейчас уедет… Останови его, тебя он послушает.
— С какой стати, если не слушает тебя?
— Тебе ни один мужчина не откажет. Ну, пожалуйста…
Отравлюсь, если он уедет. Выпью снотворного.
— Вот уж счастье привалило, — съязвила
Софья. — Сейчас принесу снотворное, у меня есть две упаковки.
— Меня здесь все ненавидят, — взвизгнула
Крыся. — Что я вам такого сделала?
— Зла без меры, — напомнила Софья, — вот и не
любят.
— Жди здесь, — сказала я, поднимаясь, и пошла в
комнату, которую занимал Игорь. Она находилась на первом этаже, рядом с бывшей
детской Кристины. Я постучала, услышала вежливое «да» и вошла.
Игорь укладывал свои вещи в чемодан. Судя по его виду, он
был абсолютно спокоен и полон решимости покинуть нас. Увидев меня, он слегка
удивился:
— Вы?
— Как видите. Кристина неуравновешенная особа, —
заметила я со вздохом.
— Это точно.
— Но она вас любит.
— Не уверен. Есть вещи, которые прощать нельзя. Вы не
находите? — Он сел на кровать, повертел в руках галстук. За это время он
успел переодеться в джинсовый костюм, ему он необыкновенно шел.
— Не уезжайте, — попросила я. — Когда я вас
увидела в первый раз, то подумала: вот человек, который сделает Кристину
счастливой. Ей повезло. Вы в самом деле можете принести ей счастье. Уверена, вы
способны повлиять на нее. Кристина неплохой, в сущности, человек.
— И это говорите вы? — усмехнулся он. — Она
вас только что поливала грязью…
— Надо уметь прощать, — пожала я плечами. —
Не забывайте, что девочка перенесла тяжелую психологическую травму, развод
родителей. У нее страшная обида на отца и мать, а меня она считает разлучницей,
хотя родители развелись совсем по другой причине. И это правда, что родной отец
любил меня больше, чем ее. А она так нуждается в любви…
— Я люблю ее, — кивнул он с грустью. — Но
она… А теперь еще эти деньги. Она на них просто помешалась. Я боюсь, что она
решит…
— Знаете что, идите к ней, возьмите ее за руку и ничего
не говорите. При некотором старании из нее выйдет хорошая жена.
Я тихо вышла из комнаты. Крыся стояла на лестнице и
размазывала по щекам слезы.
— Ну что? — спросила она испуганно.
— Если упустишь этого парня, значит, ты дура
безмозглая.
— Спасибо тебе, — обрадовалась она и заключила
меня в объятия. Я похлопала ее по спине и шепнула на ухо:
— А будешь цепляться к Максу, я сама тебя мышьяком
накормлю.
Я стала подниматься по лестнице, слыша, как скрипнула дверь
комнаты. Когда я повернулась, Игорь уже заключил свою возлюбленную в объятия, а
я улыбнулась. В тот момент я ее почти любила.
* * *
Где-то около двенадцати гости наконец разбрелись по своим
комнатам. «Слишком много впечатлений», — подумала я, укладываясь спать.
Разумеется, я и предположить не могла, что все мои неприятности еще впереди.
Я легла, как всегда немного почитала перед сном и выключила
свет. В доме стояла тишина. Тишина завораживала и одновременно казалась
опасной. «Это все нервы», — решила я и даже хотела подняться и выпить
таблетку, но лень, как всегда, пересилила.
Не знаю, как долго я лежала с закрытыми глазами, прежде чем
мое внимание привлек подозрительный шорох. Звук был такой, точно кто-то тихо
крадется по коридору. Не звук даже, а скорее его отголосок, наверное, только
мои обостренные чувства могли его воспринять.
Красться по коридору совершенно ни к чему, если у тебя
добрые намерения, а в добрых намерениях некоторых своих гостей я очень
сомневалась.
Поэтому неудивительно, что я села в постели и начала
прислушиваться с особым вниманием.
Где-то скрипнула дверь. Потом я отчетливо различила звук
шагов. Кто-то старался идти очень тихо, двигаясь ближе к стене, а у нас в этом
месте паркет скрипучий. В общем-то, ходить ночью по дому не запрещено и вполне
естественно, думая о покое близких, двигаться с осторожностью, но эта поступь
напоминала воровскую.
Я решительно поднялась, накинула халат и вышла в коридор.
Лампа в конце коридора давала достаточно света, чтобы ночью не свернуть себе
шею.
Свет был тусклый, призрачный. А тут еще луна осторожно
заглядывала во французское окно коридора.
— Просто хоть волком вой, — пробормотала я и
огляделась. Если здесь кто-то был минуту назад, то он поторопился исчезнуть.
Коридор был пуст.
Последнее время кабинет Артемьева пользовался большой
популярностью. Если по коридору кто-то прошел, то направлялся он, скорее всего,
туда.
Разумеется, и я пошла к кабинету мужа, вспомнив рассказ
Сусанны. Если ей верить, то незваный гость посещает нас уже давно.
Я толкнула дверь и в первое мгновение замерла от
неожиданности. За письменным столом мужа сидел человек. В свете луны, что
пытался пробиться сквозь занавески, разглядеть его я не могла, но совершенно
нелепая мысль пришла мне в голову: это Артемьев сидит за столом, подперев щеку
левой рукой, и переворачивает листы рукописи. «Бред», — решила я,
лихорадочно нащупывая выключатель.
Он щелкнул, но свет не зажегся. Мужчина за столом повернулся
и хрипло спросил:
— Это ты?
Не помню, как я выскочила из комнаты, влетела в свою спальню
и заперла дверь. Этого мне показалось мало, я привалилась к ней спиной, всерьез
опасаясь, что сейчас в нее начнут ломиться. «Надо позвать Соньку, — пришло
мне в голову. — А что она сможет?» — тут же загрустила я.
Все рассказы о привидениях и прочей чертовщине разом пришли
мне на память. Сегодня годовщина его смерти, он вполне мог наведаться в свой
кабинет, если верить сведущим в таких делах гражданам.
Однако, как только мое дыхание выровнялось и понемногу
вернулась способность рассуждать здраво, все происшедшее показалось мне наглой
шуткой. И шутник заслуживал хорошей оплеухи.
