— Что же тебе мешает?
— Так скверно потом чувствовать себя идиотом, —
заявил он и закрыл за собой дверь.
— Послушать этого парня, — проворчала я, —
так со мной могут спать только чокнутые.
Я чувствовала досаду от явного проигрыша, но вместе с тем в
глубине души была рада, что он ушел.
Неизвестно, что бы я почувствовала, надумай он остаться. Я
рухнула на постель, раскинула руки и сказала:
— Мама дорогая, кажется, я влипла. Вот уж некстати.
Впрочем, это всегда некстати.
* * *
Утром я встала рано, чему способствовали два обстоятельства:
душевные переживания, терзавшие меня всю ночь, и дикий грохот, который мог
поднять с постели даже глухого.
Грохот доносился из комнаты Сусанны, и я малодушно решила
проигнорировать его. Если сиделка сбежит, где я найду ей замену?
Расстроенная и даже несчастная, я спустилась в кухню, где
тут же появилась Роза. Выглядела она как-то странно, точно собиралась сообщить
о том, что уходит, и не могла решиться.
Признаться, меня это здорово обеспокоило, и я выдала свою
лучшую улыбку, желая намекнуть, что никому не позволю испортить себе
настроение.
— Лариса Сергеевна, — заунывно начала Роза. —
Тут такое дело.., даже не знаю, как сказать…
— Говорите как есть. — Поняв, что неприятностей
все равно избежать не удастся, отмахнулась я.
— У меня яд пропал, — выпалила Роза. — Целая
банка.
Скажите на милость, чей мозг такое выдержит?
— Какой яд? — стараясь быть спокойной, спросила я.
— Крысиный. В погребе крысы зимой картошку жрали,
Семеныч и принес, у него внучка в санэпидемстанции работает, вот и услужил.
— И где был этот яд, в погребе?
— Зачем в погребе? — удивилась Роза. — У меня
на кухне, в шкафу под мойкой.
Признаться, я лишилась дара речи. Может, Сусанна была не так
уж далека от истины, называя Розу отравительницей? Ну кому придет в голову
хранить крысиный яд на кухне?
— Вы не думайте, — продолжала Роза. — Он в
банке лежал с плотной крышкой и надписью красным фломастером «Крысиный яд».
Банка за мусорным ведром стояла, а теперь ее нет.
— Куда же она делась? — вздохнула я.
— Вот и я думаю: куда? Не иначе как взял кто.
Лариса Сергеевна, гнали бы вы в шею всех гостей, — чуть
не плача заявила она, чем повергла меня в изумление. — Ведь не ровен час
отравят, прости господи.
— Кто отравит? Кого? — опешила я.
— Да хоть бабы эти гениальные. От таких только и жди,
что мышьяком накормят. И Крыська наша ничуть не лучше, а может, и хуже. Парень
этот, Алексей, явный жулик, по дому бродит и все высматривает. Крыськин жених
тоже на подозрении, а Максова вертихвостка — сущая шалава, охмурила парня.
— Так, — сказала я, настоятельно рекомендуя себе
успокоиться. — Роза, пожалуйста, сядьте и объясните, откуда у вас такие
мысли?
— Так ведь яд пропал. А в доме полно разного жулья.
Я хотела разозлиться, но не успела. Роза подала мне чашку
кофе, но вдруг совершенно неожиданно отхлебнула глоток, подождала чего-то,
вздохнула и поставила ее передо мной.
— Вроде все нормально, — заметила она с печалью.
Такая преданность должна была умилить меня, но на самом деле до смерти
напугала.
— Роза, но не думаете же вы в самом деле…
— Я вам вот что скажу: кроме Софьи, Наташки и Макса, я
тут никому не верю. Запросто сведут в могилу, глазом не моргнув. Ну, еще нашего
Семеныча в расчет не беру и Петровича, конечно. Народ проверенный. Вы кофе-то
пейте, пейте. Ежели б чего было, я бы уже прочувствовала.
— Роза, что вы такое говорите, — не выдержала я.
— То и говорю. Мы с Наташкой сегодня совет держали, она
того же мнения, что и я. У Наташки ни кола ни двора, и мой лоботряс о матери
вспоминает только в день моей зарплаты, случись что с вами, и куда мы с ней
пойдем?
— Да вы меня с ума сведете, — пожаловалась я, и
Роза удовлетворенно кивнула.
— В могилу вас сведут, помяните мое слово. Яд кто-то из
гостей спер. Зачем, спрашивается?
— Как гости могли узнать об этой проклятой
банке? — стараясь сохранить остатки здравого смысла, спросила я.
— Так они везде свой нос суют, вот и наткнулись. А
когда яд под рукой, далеко ли до греха? Валентина вчера целый час здесь сидела,
продымила. всю кухню и все меня о покойном выспрашивала.
А раньше меня не замечала вовсе, точно я кастрюля или вон
сковородка. Опять же, Крыськин жених вчера омлет готовил, рецепт у него, видишь
ли, свой.
Учить меня вздумал. Да я любой омлет.., и Алексей этот,
которого Крыська притащила, здесь вертелся и все вопросы задавал. Два чайника
чая выпил, а глазами так и шарит. Хозяйка у вас, говорит, удивительная женщина.
Картины пишет, помногу ли работает? И про дом выспрашивал, мол, такой дом
содержать нелегко.
— Обычное человеческое любопытство, — возразила
я. — Он здесь никого толком не знает, вот и пришел с вами поговорить.
— Ага, а яд пропал. Кто-то из этой троицы его стибрил.
Хотя не ясно, кто тут еще болтался, когда я отдыхала.
— Вы когда эту банку в последний раз видели? —
вздохнула я.
— Позавчера вечером. Вчера не видела, потому что мусор
Семеныч выносил, и он на банку никакого внимания не обратил. А я сегодня
завтрак готовлю, и меня точно кипятком ошпарило, глядь, а банки-то и нет. А
вчера здесь форменный проходной двор был. Посовещались мы с Наташкой и решили:
я буду кухню на ключ запирать. А она в столовой неотлучно присутствовать станет
во время приема пищи.
Надо за гостями приглядывать. Сыпанут яда в суп, а мне
отвечай потом. Послушались бы вы меня да и прогнали бы всех к чертовой матери.
А, Лариса Сергеевна?
— Вы с Натальей ерунду болтаете. Надо поговорить с
Семенычем, может, он крыс в погребе травил и банку взял.
— Спрашивала я у Семеныча. Не брал он ее. Сам очень
удивился и даже забеспокоился.
