Обычно мы с парикмахером болтали все то время, что он
работал. Денис обожал поговорить и знал обо всем, что происходит в городе. Я
охотно поддерживала беседу. Но сегодня все было по-другому.
Слушала я его невнимательно, то и дело теряла нить
разговора, отвечала невпопад, он обиделся и замолчал, а я продолжила копаться в
себе, пытаясь отыскать причину беспокойства. «Надо было спросить у Софьи о ее
госте, не пришлось бы сейчас ломать голову», — досадливо подумала я и как
раз в этот момент услышала крик.
Кричал, вне всякого сомнения, Олег Петрович, наш садовник.
«Должно быть, кто-то из соседских ребятишек пролез на территорию», —
решила я, но крики не утихали.
— Что там случилось? — проявил любопытство Денис и
даже выглянул в окно. Совершенно напрасно, между прочим: окно выходило на
дорогу, а крик раздавался из сада, то есть с противоположной стороны.
Тут дверь комнаты без стука распахнулась, и я увидела
Наталью. Лицо ее раскраснелось, точно она бежала бегом не один километр, глаза
вытаращены, она комкала руками передник, потом вытерла им глаза и заголосила:
— Лариса Сергеевна, голубушка, горе-то какое…
— Что случилось? — вскочила я.
— Сусанна выпала из окна…
— Что значит — выпала? — растерялась я.
— Свалилась со второго этажа и, должно быть, что-то
сломала.
— Слава богу, — вздохнула я, но тут сообразила,
что звучит это, мягко говоря, сомнительно, и развила свою мысль:
— Я-то боялась, что она, чего доброго, разбилась
насмерть.
Лицо Натальи приняло довольно странное выражение, в нем явно
читалось сожаление.
— Жива, слава тебе господи, но расшиблась, должно быть,
сильно, мычит и очень гневается.
— Где она?
— В клумбе.
— Почему в клумбе? Ах ты господи… Идемте же скорее.
Мы бросились в сад. Наталья бежала первой. Зря Сусанна
утверждала, что она нерасторопная, двигалась Наталья очень живо, я за ней едва
поспевала в развевающемся пеньюаре и в домашних туфлях, которые соскальзывали с
ног. За мной трусил Денис, дважды он чуть не наткнулся на меня, когда я
внезапно тормозила, лишившись обуви, и деликатно покашливал. Обогнать меня он
так и не решился, должно быть сочтя это невежливым. Таким образом мы оказались
в саду. И возле дома в самой большой клумбе я увидела Олега Петровича, Софью и
Розу, они что-то разглядывали на земле. Я подбежала ближе и наконец увидела
Сусанну. Старушка лежала на спине, сложив на груди ручки, точно готовилась
скончаться. Я подняла голову: судя по всему, она выпала из окна своей комнаты,
высота приличная.
— С ума она сошла, что ли? — пробормотала Софья. Я
шикнула на нее и обратилась к Сусанне:
— Как вы себя чувствуете?
— Мерзавец, — прошипела она. — Вор. Тюрьма по
нему плачет.
— По кому? — не поняла я. Забота о здоровье
тетушки отошла на второй план — если Сусанна по-прежнему ругается, значит,
ничего страшного. Да и что какой-то второй этаж для старушки?
— Это он, — грозно сказала она, ткнула в меня
пальцем, откинула голову и более не произнесла ни слова, лишившись сознания.
Мы в растерянности переглянулись.
— Неужто умерла? — пробормотала Роза. — Быть
такого не может.
— Да звоните же в «Скорую»! — завопила я.
* * *
Первым в себя пришел Денис, он и вызвал «Скорую помощь». Мы
ждали ее, продолжая толпиться в клумбе.
— Нет чтобы в кусты упасть, — горестно вздыхал
Олег Петрович, оглядывая клумбу, которая теперь выглядела так, точно на ней
паслось стадо бегемотов. — Бабушке-то все равно, в кустах тоже мягко, а
здесь труд двух месяцев. Ведь каждый цветочек…
— Олег Петрович, замолчите, — шикнула
Софья. — О цветах ли сейчас печалиться, когда мы потеряли тетушку..,
возможно, — добавила она со вздохом.
— Вряд ли, — с сомнением заметила Наталья,
приглядываясь к старушке. Должно быть, Наталья, как и я, считала Сусанну
бессмертной.
— Кто-нибудь видел, как это произошло? — спросила
я.
— Я была в кухне, — пожала плечами Роза.
— Я у себя, — торопливо заговорила Наталья. —
Слышу, Олег Петрович кричит, ну, я сюда…
— Я тоже услышала, как кричит Олег Петрович, —
пояснила Софья. Окна ее кабинета тоже выходили на дорогу, следовательно, видеть
она ничего не могла.
Мы уставились на Олега Петровича. Выходило, что если кто-то
что-то видел, так только он. Олег Петрович крякнул, еще раз оглядел клумбу и
заявил:
— Я видел, как бабушка из окна вылезала.
— В каком смысле? — растерялась я.
— Ну.., открыла окошко и, видно, что-то рассматривала,
вылезла до самых ног. Я еще подумал, как бы не свалилась.
Я вновь подняла голову. Окна второго этажа французские, то
есть до самого пола, окно Сусанны распахнуто настежь, что неудивительно при
такой погоде. В целях безопасности на окне укреплено кованое ограждение,
наподобие балконного, высотой пятьдесят сантиметров. Если очень увлечься,
вполне можно вывалиться.
— Что ее так увлекло? — спросила Софья, обращаясь
к Олегу Петровичу. Как видно, ее волновали те же вопросы, что и меня.
— Кто ж ее знает, — пожал плечами Олег
Петрович. — Вон в ту сторону смотрела, — ткнул он пальцем в правое
крыло здания. На первом этаже там размещалась кухня, на втором — спальня Софьи
и кабинет покойного мужа, окна моей спальни выходили на другую сторону. Я
вспомнила слова Сусанны и невольно нахмурилась.
— Если она следила за мной, то совершенно
напрасно, — заявила Роза. — Я сроду чужого не брала, хоть ты меня
обыскивай. И нечего за мной в замочную скважину подглядывать.
— В вашей честности никто не сомневается, —
поспешно заверила ее я. Терять такое сокровище, как Роза, не хотелось, а дама
она характерная, чего доброго, хлопнет дверью, и где я найду ей замену?
— Чего ж мы стоим здесь? — озарило Наталью. —
Надо ее в дом перенести.
— Нельзя, — вмешался Денис. — Если у нее
переломы, то пусть до врачей лежит, а если умерла, то до милиции.
— О господи, — ахнула Наталья, и тут со стороны
улицы раздался автомобильный сигнал.
— Наверное, «Скорая», — обрадовалась я.
