– Ну и шо? – невозмутимо спросил рыжий, надкусывая сахарную мякоть, – господин Рифат делает свои прямые обязанности – ловит контрабандистов, от которых казне Акры большой убыток. Мы тоже делаем свои прямые обязанности – принимаем товар мимо чиновников господина Рифата, от которых нам, вольным торговцам, тоже большой убыток. И я, и господин Рифат делаем свою выгоду. Так и я тебя спрашиваю, Наке, неужели два человека, которые спокойно делают свою выгоду, станут мешать друг другу, да еще в такую жару?
Словно в ответ на его слова маленький отряд свернул, не доезжая до убежища вольных торговцев какой-нибудь сотни шагов, и по короткой дороге устремился в сторону Акры.
Юноша с недоверием в черных, похожих на маслины глазах проводил отряд городской стражи.
– Шо ты стоишь тут с таким видом, словно я или господин Рифат тебя насмерть удивили? – спросил Танкар, сплевывая черные семечки. – Ешь арбуз, пей вино. С калоши старого Фасиха лодки спустили. Сейчас грузить будем. Удивляться станешь, когда дело сделаем и деньги получим. Тогда и я с тобой за компанию поудивляюсь…
Только тут юноша увидел, как от большой черной точки отделились две маленькие и по гладкой воде полетели к берегу.
Товар погрузили быстро. Полуголые матросы в широких штанах до колен, обожженные солнцем до цвета новой бронзы, обливаясь потом, перетащили из лодок с десяток больших тюков и дюжину тюков поменьше. На берегу Танкар, старик Наиль и юноша проворно оттащили их от воды и пинками подняли разомлевших от жары осликов.
Здоровенный детина с широким, как луна, и плоским лицом, поблескивая лысиной, поманил к себе Танкара. Тот неспешно подошел, вытирая руки о подол длинной белой рубахи.
– У тебя есть верный человек рядом с Рифатом? – спросил тот.
– Как и у каждого вольного, – Танкар пожал плечами.
– Тогда ты, наверное, сумеешь устроить так, чтобы «Дельфина» встретила в порту городская стража.
Танкар внимательно посмотрел на высокого, сильного человека, но переспрашивать не стал. Внезапно тот наклонился к нему и, почти не разжимая губ, быстро проговорил:
– Фасих велел передать тебе: пусть Танкар товар продаст сразу, деньги положит под матрац и сядет сверху. А еще пусть Танкар застегнет рот на три застежки…
Танкар в непритворном удивлении взметнул рыжие брови, но смолчал, что-то соображая про себя.
– Что мне передать Фасиху?
– Передай: Танкар слушал ушами, Танкар сделает.
– Хорошо, – кивнул человек Фасиха и, не прощаясь, отошел.
Когда быстрая, но валкая лодка, подчиняясь мерным взмахам весел, отвалила от берега, Танкар подозвал старика и задумчиво проговорил:
– Фасих хочет, чтобы на «Дельфине» сделали стражу. От таких новостей я сейчас умру.
– От таких новостей мы все сейчас умрем, – хладнокровно отозвался старик, проверяя широкий кинжал за поясом, – но сначала пусть Наке возьмет ноги в руки и бежит до Рифата.
Черная точка на горизонте шевельнулась и медленно поползла в сторону Акры.
В порту царила обычная суматоха. Что-то разгружали, что-то загружали, что-то шумно пересчитывали сразу на трех языках, что-то украли, кого-то поймали и тут же, беззлобно наваляв по бокам, срезали острым ножом прядь волос с правой стороны… У пойманного мошенника волосы срезались слева. Жрицы любви, усталые и вечно недовольные, с неизменными ковриками под мышкой, лениво пихались в толпе, норовя задеть грузчика или матроса полным бедром. Быстрые люди с внимательными, слегка сощуренными глазами ныряли в толпе, рассекая ее, как нож масло. Изредка доносился их торопливый говор, вспыхивали короткие деловитые ссоры без злости и без азарта, толпа их тут же гасила, как волнорезы гасят прибой. Солнечный диск стоял в зените, как улыбающаяся голова рыжеволосого бога Хальбы, покровителя беспошлинной торговли и сделок, заключенных без участия чиновников правителя.
Внезапно что-то случилось. Словно порыв северного ветра налетел с далеких гор и дохнул холодом. Пестрая толпа притихла и расступилась. Появился человек. Он был высок и беловолос. Морщины расчертили его темное лицо вдоль и поперек. Он двигался осторожно, опираясь на толстую сучковатую палку, с трудом неся на высохших ногах свое тело, кое-как прикрытое лохмотьями. Под снежно-белыми бровями чернели провалы бездонных глаз. В них не было ни злобы, ни доброты; ни печали, ни веселья; ни гнева, ни смиренья – ни одного из знакомых человеческих чувств. В этих темных глазах была Сила. И люди, чувствуя Силу, уступали нищему старику дорогу и бесшумно смыкались за ним, испытывая неловкость и странную боязливость, словно повстречались на узкой дорожке с тарантулом.
Но пропал старик, а с ним пропал и холод. Южное солнце затопило площадь, проникая в каждую щель в темном камне, в каждый лист платана, обволакивая теплом каждую иглу высоких, старых кипарисов, согревая каждого озябшего и приветствуя, как друга и близкую родню, каждую светлую улыбку. То была Акра, город, где говорят: «Пришла беда на двор – сади ее за стол».
В тени олив молодая полная женщина ловко чистила рыбу. Мальчишка в одной длинной широченной рубахе тут же жарил ее, поворачивая над сложенным из камней очагом на длинной оструганной палке. Выброшенные потроха с урчанием растаскивали большие полосатые коты. В жарком воздухе густой волной плыл запах, от которого можно было проглотить язык.
– Ай, как пахнет! Как пахнет в благословенной Акре! – услышал за спиной Танкар. – Можно лишь пить молодое вино и ни разу не закусывать!
Танкар обернулся. К нему проворно проталкивался старый Фрим, тот, о котором ходила молва, что он раза два уже совсем было собрался умирать, но боги не отпустили его, потому что за старика просили слезно семь молодых наложниц… Забавный старик, как всегда, был переполнен новостями и за одну… или, скажем, за пару чашек фалернского готов поделиться ими со всем светом.
Танкар хлопнул его по плечу и улыбнулся своей кривоватой улыбкой:
– Отчего бы не закусить, Фрим? Хальба закуску не запрещает.
Они устроились на плоском камне, нагретом за день так, что казалось, плюнь – зашипит, но сквозь толстую холстину каменный жар был вполне терпим.
Фрим мотнул головой в сторону спокойного моря, где пузатый «Дельфин» неторопливо и важно продвигался в сторону порта.
– Все знают, Танкар ходит ногами, а думает головой… Вот и скажи старому Фриму такую вещь: отчего у Фрима горе, если суп жидок, а у Фасиха – если жемчуг мелок?
Танкар хмыкнул:
– Ты у меня спрашиваешь такую простую вещь, словно сам ни разу не грамотный! Фасих богат оттого, шо за свои кровные никогда не пьет и очень редко ест. А ты, старый пень, беден оттого, шо никак не можешь проводить молодость.
– Ответил ты хорошо и мудро, – важно кивнул польщенный Фрим, – а теперь скажи вот что: люди говорили, что свой корабль ты проиграл в кости северянину. Это правда?
– А люди не говорили, шо спрашивать меня за такое дело до ужина чревато боком? – полюбопытствовал Танкар.
