— Подсадишь? — парень передал ребенка пожилой тетке, подмигнул Ларисе, наступил на подставленные руки мужчины, зацепился за край, вспомнил известную мать и с ловкостью обезьяны втащил себя в дыру.
Народ, замерев, ждал.
— Что теперь? — не выдержала Лариса.
— Вижу двери, — объявил разносчик пиццы.
— Очень хорошо, — учительским тоном произнесла Тортилла, — там, сантиметрах в пятидесяти от пола, есть шахтный замок. Его нужно поднять вверх.
— И что, двери откроются?
— Да нет, они открываются только парно. Придется вручную отжимать. Но это не тяжело, просто неловко.
«Трехногого» все-таки раскулачили, палка исчезла в проеме, и после пары минут и пары сдавленных ругательств, парень объявил:
— Я их открыл. Лезу!
— Обожди, — ринулся вслед за ним мужчина, но не успел.
— Я зацепился, — заорал пацан, — щас вылезу и всех спасу, МЧС, блин, на полставки!
Выгрузка из лифта оказалась делом технически довольно простым, хотя и нервным. Первой подсадили Ларису. Ее, единственную, разносчик пиццы мог втянуть наверх, не рискуя сам сверзиться в шахту. Следующей была дама-инженер. К ее чести, она не стала переживать о том, что двое мужчин увидят снизу ее белье, а, кряхтя и охая, наступила на подставленные руки, и молодежь вытянула ее уже вдвоем. Потом аккуратно эвакуировали нервного «костюма», малыша… Последним выбрался молодой мужчина. Он и вправду оказался слоником, ему помогали все, кроме Демки. А тот, переодетый в сухое, успокоился и снова уснул прямо на жестком полу в коридоре, скупо освещенном аварийными лампочками.
Глава девятая
ПУСТОТА
14 сентября 2013 года, поздний вечер, Санкт-Петербург, где-то глубоко под землей.
Маленький мальчик по лесу гулял.
Случайно споткнулся и в яму упал.
«Папа, зачем среди леса метро?» —
Спрашивал мальчик, сломавший ребро.
«Диггеры это, — отец говорит, —
Спьяну угнали проходческий щит».
Лера закончила декламировать выдуманное на ходу стихотворение, щелкнула зажигалкой и прикурила.
— Все частушки сочиняешь? — Черный отвернулся. Сам он не курил, и терпеть не мог табачного дыма, но вредную привычку напарницы ему приходилось терпеть. Они стояли, прислонившись к огромной вентиляционной шахте. В тишине ночи был ясно слышен шум «Карлсонов».
[8]
— Ага… а тебе, что не нравится?
— Слышала указ президента? — вопросом на вопрос ответил парень.
Напарница с отрешенным видом отравляла себя никотином. Медитировала перед заброской. Или молилась. Или просто прикидывала предстоящий маршрут. Но разговор поддержала.
— Каждые двадцать минут передают. И что? И ты, и я знаем, что если захотим, то уйдем отсюда в любой момент и в любую сторону.
— Так, может, уже пора? — осторожно спросил Черный.
— Нет, — сказала Лера, не поворачивая головы и не меняя выражения лица.
— Почему? — озадачился Черный.
— Потому что отсюда мы за периметр не уйдем, — обстоятельно разъяснила Лера, — нужно было в другом месте лезть. Это — во-первых. А во-вторых, собираться нужно было по-другому. Я, например, свою коллекцию лимонадных этикеток не захватила.
— Так мы же не собираемся навсегда уходить. Как только с вирусом справятся, сразу вернемся.
— А если с ним не справятся? И решат выжечь всю заразу от греха подальше хорошей такой ядреной бомбой. И пропала моя коллекция.
Секунд на десять Черный завис. Потом с облегчением рассмеялся.
— Шуточки у тебя.
— Нормальные у меня шуточки. Ты, вон, ржать изволишь, как лошадь. Значит — смешные.
— А еще новость хочешь?
— Ну?
— Мы с тобой с утра в бизнес-центре, в кафешке сидели… — Парень сделал многозначительную паузу, но Кошка предвосхитила его информационный экстаз.
— Знаю уже. В «Пулково» разбился самолет. Пожар и все такое… многие укрылись в бизнес-центре. Но потом и там тоже произошел мега-апокалипсис со стрельбой и прочими выкрутасами… брехальник исправно передавал днем новости.
— А что потом было, знаешь?
— Не-а, я выключила.
— Говорят, там полный абзац!
— Оно нам надо? Там без нас разберутся.
— Нет, ты послушай. Я уже перед тем, как сюда ехать, слышал… профессор один вещал, что, мол, вирус убивает не всех.
— Вот нас с тобой не тронул. — Она сдержанно улыбнулась.
— Да слушай ты! — Он немного занервничал. Потер глаза руками. — Многие сходят с ума из-за вируса… бросаются на людей — убивают.
— Ого, — Лера присвистнула, — ни фига себе вводная!
— А я тебе о чем. Профессор еще втирал что-то про покраснения глазных яблок, дескать, перед тем как человек сходит с ума, его глаза…
Она не дала ему договорить, приблизилась и заглянула ему в лицо.
— У тебя еще днем глазенки красные были… вот и теперь. Ты на меня не бросишься?
— Да иди ты. Я нормальный. Я не спал двое суток…
— О-о-о, тогда я с тобой не пойду.
— Кошка!
— Ладно-ладно, шучу.
— Главное еще, что у них кожа меняет пигментацию…
— У кого?
— У сумасшедших.
— Все! Хорош меня сказками пугать. У нас дело, или ты забыл? Давай вначале наших придурков найдем, а там решим, куда нам от этого вируса тикать.
Докурив, девушка тщательно затушила окурок и припрятала. Правило номер один — не оставлять следов. Запустив пальцы за ворот свитера, вытащила небольшой кулон, поцеловала его, опустила назад. И с этой секунды преобразилась, окончательно перестав быть Лерой Левандовской, в меру безалаберной студенткой третьего курса политеха, и превратилась в Кошку, сосредоточенную, спокойную, терпеливую. Кошку, у которой нервы отсутствовали за полной ненадобностью. И окликать ее иначе стало просто бесполезно: не то что бы пропустит мимо ушей, просто не услышит.
— Полезли, что ли, — буркнула она, — между прочим, эта вша — сто метров, ты в курсе?
— Ты что, была здесь? — удивился Черный.
Кошка ничего не ответила. Ловко вскарабкалась наверх оголовка, покрутила головой. Хмыкнула.
— Есть распил? — вполголоса спросил Черный.
— А как же, — довольно отозвалась девушка, — свеженький, муха не сидела.
— Значит, Джампер и вправду был здесь совсем недавно!
— Значит, кто-то был здесь совсем недавно, — поправила Кошка. — Давай, ты первый, я за тобой. На всякий случай.
