— Ах ты стерва… — процедил Никодим сквозь зубы. Его кулак выстрелил, как из пушки. Голова блондинки дернулась, блестящие длинные волосы закрыли лицо. В определенной ситуации это было бы весьма эротично, но не теперь. Подоспевший охранник от души приложил девицу дубинкой.
— Валя?! Что вы делаете! — из кухни раздался нервный женский крик, но мужчин это не остановило.
Никодим ногами, а охранник дубинкой добивали красноглазую. Та извивалась на полу, словно гигантская змея, норовя укусить, поцарапать длиннющим маникюром своих обидчиков. И при этом она противно шипела.
— Йя… аха… шама…
Еще несколько увесистых ударов по голове и…
— Валя?! — Девушка в наспех застегнутой блузке рухнула на колени подле угомонившейся блондинки.
Люди проснулись, и офис наполнился вопросами: кто? что? почему?
— Отойди! — скомандовал охранник, извлекая ствол из кобуры.
Никодим поднял ревущую Лену, так вроде ее звали, и силой оттащил в сторону. Женщины, увидав пистолет, заойкали и отвернулись. Кто-то из них уткнулся лицом в подставленное мужское плечо. Кто-то тут же разрыдался в голос, когда прозвучал одинокий выстрел.
— Ва-а-аля! — Никодим передал трясущуюся Елену на руки Галине и Сергею Сергеевичу. На удивление Галина держалась стойко. Ни слез, ни всхлипов. Остальные же дамы предавались горю. Особенно те, кто долгое время работали вместе с убитой.
— Это тяжело — терять знакомых, — услышал Никодим за спиной.
— Да, не просто… — он повернул голову. Рядом стоял доктор.
— Значит, все же началось… — грустно вздохнул эскулап, — а я грешным делом думал обойдется.
— Да-да, — кивнул в ответ Никодим и стал пристально вглядываться в лица присутствующих.
— Не трудитесь, — поспешил заверить доктор, — выявлять будем позже. А то сейчас у всех наших женщин будут красные глаза. Странно… — он прищурился и сделал пару шагов вперед.
Доктор подошел к жертве, нагнулся.
— Странно… а у этой цветовых изменений пигментации не наблюдается. Странно…
Часть вторая
ЦИТАДЕЛЬ
Если небо над тобой падает, гремя,
Ты держись за нас с тобой, значит — за меня.
Если под тобой земля делает кульбит,
Ты вцепись зубами в воздух, он еще висит.
Держись за все, что в тебя и мимо,
За пулю в сердце, за нож, за мину.
За конский волос, за что попало,
Держись! Такая судьба досталась.
Никогда не отступая, победить нельзя.
Никому не уступая, полюбить нельзя.
Никогда не умирая, не оценишь жизнь.
Если ты дошел до края — падай, но держись!
Держись за все, что в тебя и мимо,
За пулю в сердце, за нож, за мину.
За конский волос, за что попало —
Держись! Такая судьба досталась.
[12]
Глава первая
НАХОДКА
Ночь с 14 на 15 сентября 2013 года, где-то под Санкт-Петербургом.
Не прячьте ваши денежки
По банкам и углам.
Не прячьте ваши денежки,
Иначе быть беде!
Света тут не было вообще, но фонарь Кошка прикрутила, а уши перенастроила в режим форсажа. Самым правильным было вернуться назад и отсидеться в бункере до ночи, но, во-первых, терпения уже не хватало, а во-вторых, когда начинается такое шоу, только сибирский шаман Эгир Пантелеевич может сказать наверняка, где безопаснее. Лестница уходила вверх и казалась бесконечной. Еще бы! Лезли-то они там, где верный стольник был, а тут, если только чуть-чуть ближе к небу. Ну и что — просто вверх? Не хотелось бы… Кошка с изумлением покрутила головой и еще раз придирчиво освидетельствовала свою, похоже, крепко двинутую психику. Почти полсуток под землей, девять часов в закрытом помещении, иссякающий запас воды, одна!!! шоколадка. Но наверх не тянуло. Туда обычно просилась Лера Левандовская, а тут ее, похоже, не было. Ушла погулять. А Кошку устраивало абсолютно все, в том числе и легкий пост. Крупные представители семейства кошачьих вообще едят раз в три дня и прекрасно себя чувствуют. На всякий случай Кошка вернулась, допила чистую воду и, подавив внутреннее сопротивление, наполнила освободившуюся емкость буроватой жидкостью из здешнего водопровода. Собрала назад приныканные по углам бебехи
[13]
и, выскользнув через узкую щель, поставила бетонную плиту на место. Вот так, не было тут никого, привиделось вам, господа хорошие. Меньше пить надо. А так же курить, колоться и нюхать.
Задним умом, который включается, когда он, по идее, уже совсем не нужен, Кошка остро пожалела, что не проверила последнюю отводку. Впрочем, если верить схеме, через два пролета они должны пересечься… Ага, как же. Индейская народная изба тебе вместо домика в деревне! Неожиданно Кошка вспомнила, что в реанимации больницы «домиком в деревне» веселый медперсонал называет летальный исход. «Ну, вот и пришел бабушке полный домик в деревне…» Это воспоминание, всплывшее так кстати, здорово ее развеселило. Наверное, позитивное мировосприятие обостряет ум. Кошка не только сообразила, что штольню, которая есть на схеме, но отсутствует на местности, тоже спрятали, она еще и доперла, как ее искать в полутьме. На ощупь! Элементарно, бетон, которым залили проход, должен, по идее, отличаться от того, из которого сделан коридор. Да и швы должны ощущаться, ведь не ювелиры же тут работали, обычные строители. Приподнятое настроение Кошки переросло в экстаз, почти неконтролируемый разумом, когда она поняла, что именно ощупывает своими «белыми, рабоче-крестьянскими руками».
Это был не солидный, мощный, непробиваемый совковый бетон, способный выдержать прямое попадание авиабомбы. Штольню заляпали пенобетоном! Пенобетоном, кто бы оценил это открытие по достоинству. Это ж просто восторг души и именины сердца! От влаги и вибрации эта штука за несколько лет превратилась в субстанцию, которую можно ногтями расковырять. Месяцев за шесть. Но только на фиг ковырять ногтями? Насвистывая что-то бравурное типа очень быстрого траурного марша, Кошка извлекла из бэга штуку, которую давеча бросала с сердцем, истекающим кровавыми слезами. И с твердым намерением вернуться и забрать. Такую вещь просто так не купишь, ей она досталась по случаю на барахолке в финском городе Лаппеенранта. Изделие какого-то кустаря-умельца: дисковая пила, запитанная на переносной аккумулятор. Зверски тяжелый, между прочим. Килограмма полтора. Ковырять ею довоенный армированный бетон — только отличный инструмент портить и разочаровываться в научно-техническом прогрессе. А эту манную кашу — с дорогой душой и песней на устах. Пятнадцать минут работы… ну полчаса — край. И шума не так уж много.
