— Между прочим, дети лебедя носили золотые воротники, а их мать вовсю старалась, чтобы они ни в коем случае не походили на лебедей, и прятала их, пока они окончательно не превратились в лебедей; и все они, кроме одного, потом к ней вернулись, — напомнила я Маргарите. Мне было не по себе из-за ее внезапной любви к этой эмблеме и из-за того, что она вдруг вызвала к жизни старинное предание. — Эта сказка не имеет никакого отношения к принцу Эдуарду.
Принц поднял на меня глаза и просиял одной из своих внезапных светлых улыбок.
— Лебедь, — повторил он.
Маргарита научила его этому слову. И вышила серебряными нитками двух лебедей у него на воротнике.
— Но вы же говорили, что видели, как английскую корону унес лебедь, — сказала она.
И я невольно покраснела, вспомнив свою спонтанную ложь, с помощью которой хотела скрыть то, что привиделось мне на самом деле — как моя дочь Элизабет со смехом надевает себе на палец кольцо в виде маленькой короны.
— Но ведь я предупреждала, ваша милость, что это вполне может ничего и не значить. Это было подобно сну наяву.
— И все равно я буду править Англией! Даже если для этого мне самой придется стать лебедем!
В сентябре мы перебрались в замок Эклс-Холл, находившийся в пятидесяти милях к северу от Ковентри. Теперь мы еще меньше напоминали королевский двор — скорее уж настоящее войско. Многие фрейлины вернулись в Лондон или разъехались по домам, а их мужей наша воинственная королева призвала в свою армию. Некоторым, правда, удалось удержаться в стороне от всего этого, но очень немногим. У всех немногочисленных фрейлин, что по-прежнему путешествовали по различным замкам вместе со мной и королевой, мужья были в армии, и армия Маргариты быстро росла. Во время переездов мы теперь более всего походили на армейский обоз, пребывающий на марше вместе с войском. Король тоже постоянно был с нами, как и принц; оба они каждый день выходили на плац и участвовали в смотре, поскольку Маргарита набирала все больше новых рекрутов. Она расселяла их в различных строениях внутри замковых стен и в палатках, разбитых в окрестных полях. Она также призвала на помощь верных ей лордов и познакомила их с маленьким принцем. Ему было всего шесть лет, но он с большим достоинством объезжал на маленьком белом пони ряды воинов, в седле держался очень прямо и послушно выполнял любой материнский приказ. А король, выйдя к воротам замка, поднятой вверх рукой благословлял тысячное войско, вставшее под его знамена.
— Это что же, французы? — удивленно спрашивал он у меня. — Неужели мы собираемся взять Бордо?
— С Францией мы пока что не воюем, — успокаивала я его. — И, возможно, этой войны нам удастся все-таки избежать.
Командование королевской армией было поручено старому Джеймсу Туше, лорду Одли, а его помощником назначили лорда Томаса Стэнли. Лорд Одли доложил королеве, что йоркисты собирают войска по всей Англии и приняли в эту огромную армию всех своих вассалов; их общая встреча назначена в Ладлоу, фамильном замке Йорков, расположенном почти на границе с Уэльсом. А граф Солсбери со своим войском должен был выйти из замка Миддлхэм на севере Англии и двигаться на юг, в Ладлоу. Лорд Одли клялся, что мы сумеем перехватить Солсбери, когда тот будет следовать мимо нас, спеша присоединиться к другим предателям-йоркистам. В нашей армии уже насчитывалось около десяти тысяч человек; еще несколько тысяч должен был привести с собой лорд Стэнли. А у Солсбери войско было вполовину меньше, так что, особенно если застать его врасплох, ему грозило неминуемое поражение. И теперь он шел навстречу собственной гибели, однако даже не подозревал об этом.
Мне казалось весьма мрачным занятием — наблюдать, как мужчины проверяют оружие и доспехи, а потом строятся перед боем. Мой зять сэр Джон Грей на красивом боевом коне возглавил довольно большой вооруженный отряд своих вассалов, преодолев вместе с ними двухдневный путь от родного дома. Прибыв в Эклс, Джон жаловался мне, как сильно плакала Элизабет, когда он уезжал, и я поняла: мою дочь наверняка обуревали дурные предчувствия. Она умоляла мужа не ходить на войну, и леди Грей даже велела ей удалиться — попросту прогнала, точно противную надоедливую девчонку.
— Может, мне надо было остаться с ней? — сомневался Джон. — Хотя, по-моему, это мой долг — воевать на стороне короля и королевы.
— Согласна с тобой. Надо исполнять свой долг, — повторила я затрепанную фразу, которой жены провожают на войну мужей, а матери — сыновей. — Нет, я действительно уверена, что ты поступил совершенно правильно, Джон.
Королева назначила его командиром своей кавалерии. А Энтони, мой любимый сын и наследник, вдруг тоже явился прямиком из Графтона и выразил недвусмысленное намерение непременно сражаться рука об руку с отцом. Ричард и Энтони должны были начинать битву в конном строю, а затем спешиться и продолжать, скорее всего, врукопашную. Мысль об участии моего сына в подобном мероприятии вызывала у меня такую дурноту и страх, что я даже есть не могла.
— Ничего, я везучий, — храбро заявил Ричард. — Ты же знаешь, милая, какой я везучий! Ты сама провожала меня на добрую дюжину боев и прекрасно знаешь, что я всегда возвращался к тебе целым и невредимым. А мальчика я буду держать при себе; надеюсь, он унаследовал от меня ту же везучесть.
— Ох, не говори так! Не произноси этого вслух! — Я приложила ладонь к губам мужа. — Не надо искушать судьбу! Боже мой, неужели вам так уж обязательно туда ехать?
— Как и всегда — пока в нашей стране окончательно не воцарится мир, — ответил мой муж.
— Но ведь король вам этого не приказывал!
— Жакетта, ты что, просишь меня стать предателем? Или хочешь, чтобы я тоже носил на плаще белую розу Йорка?
— Нет, конечно же, нет! Я просто…
Он нежно обнял меня.
— Просто что? Просто ты не в силах видеть, как Энтони идет навстречу опасности?
Я пристыженно кивнула и прошептала с тоской:
— Мой сын…
— Твой сын теперь стал мужчиной, а жизнь настоящего мужчины всегда связана с опасностью, как зима и снег, как весна и подснежники. Наш Энтони — храбрый молодой человек, и, по-моему, он научился у меня быть мужественным. Так что не учи его быть трусом, ладно?
При этих словах я невольно вздернула подбородок, желая ему возразить, и Ричард рассмеялся:
— Значит, ты против его участия в войне, но и трусом его тоже видеть не хочешь? И где же тут смысл? Ну-ну, милая, постарайся быть храброй и приходи проводить нас, когда мы с Энтони отправимся в путь. Да не забудь рукой помахать и улыбнуться. И, уж конечно, благослови нас на прощание.
Мы вместе подошли к дверям замка; теплая рука Ричарда обнимала меня за талию. Королева приказала войску собраться перед подъемным мостом; с нею был маленький принц на своем белом пони. Энтони, покинув строй, быстро подбежал ко мне и опустился передо мной на колени. Я благословляющим жестом положила ладонь на его мягкие теплые волосы, и горло у меня вдруг так сжало, что я едва сумела промолвить:
