Вторым королевским фаворитом стал Эдмунд Бофор, герцог Сомерсет. У юной Маргариты просто голова шла кругом, когда этот безденежный, но весьма энергичный и франтоватый герцог называл ее милой кузиной и, здороваясь, целовал прямо в уста. Бофор был, пожалуй, самым красивым мужчиной при дворе; он всегда был великолепно одет — в бархат, щедро усеянный драгоценными каменьями, — и всегда верхом на прекрасном вороном жеребце. Но все утверждали, что за душой у него ни гроша, и он с ног до головы — от изысканных кожаных сапожек до роскошной темноволосой шевелюры — в долгах, а кредиторами его являются ростовщики Лондона и Антверпена. Несмотря на долги, Бофор неизменно приносил королеве Маргарите маленькие подарочки — разнообразные дешевые вещи, которые покупал прямо на рынке. Эти сюрпризы доставляли ей несказанную радость; однажды он, например, приколол ей на подол платья маленькую брошку, а другой раз придумал класть ей прямо в рот, точно младенцу, засахаренные фрукты. Он всегда с удовольствием разговаривал с ней по-французски, и в стенах английского дворца этот язык звучал как-то особенно неразборчиво и интимно. Он вполне мог сорвать цветок и воткнуть ей в волосы за ушком. Он постоянно ласково поддразнивал ее, словно она была хорошенькой служанкой, а не королевой. Он приводил с собой толпы музыкантов и танцоров, и при дворе всегда было весело, если там находился Эдмунд Бофор. Так что король с королевой приказали ему постоянно оставаться при них.
Возможно, было бы лучше, если бы они этого не сделали. Впрочем, красивый молодой герцог решил продемонстрировать свое честолюбие и попросил назначить его командующим английской армией в Нормандии; разумеется, он это назначение получил, словно в армии были не живые люди, а игрушечные солдатики, предназначенные ему для забавы. Молодой король и королева ни в чем не могли ему отказать. Собственно, всех своих фаворитов они буквально заваливали милостями — выгодными должностями, денежными подарками, — и двор стал похож на курятник, где царят сплетни, наветы и махровая зависть.
Все мы немало на этом поживились. Король с королевой были щедры на титулы и должности, легко раздаривали собственные земли, раздавали места при дворе, даром предоставляли отдельным лицам возможность торговать и брать взятки, одним росчерком пера выдавали лицензии на ввоз и вывоз товаров. Королевские земли, которые вроде бы должны были обеспечивать существование короля в течение всего срока его правления, он отдал на откуп в чьи-то алчные руки во время очередного своего приступа болезненного великодушия. Уильям де ла Поль возвысился так, как ему и во сне привидеться не могло: его сделали герцогом. Он стал первым человеком, снискавшим подобный титул, в жилах которого не было ни капли королевской крови. Эдмунд Бофор также получил герцогство. Это была какая-то ярмарка титулов и назначений. Король с королевой вбили себе в головы, что Эдмунд Бофор должен непременно иметь то состояние, которое соответствовало бы его титулу, — то есть примерно равное тому, что имел член королевской семьи герцог Ричард Йоркский,
[40]
славящийся своим богатством, а может, и больше. И молодые король с королевой заявили, что сделают все, что для этого потребуется.
Даже нас с Ричардом подхватил этот поток всевозможных благодеяний. Король с королевой подарили нам огромный дом в Лондоне, а вскоре мой муж пришел ко мне и, улыбаясь, спросил:
— Скажи, дорогая, какое имя, по-твоему, мне следовало бы выбрать?
— Выбрать имя? — удивилась я, но потом догадалась: — О, Ричард! Неужели король и тебя наградил титулом?
— Думаю, это скорее дело рук королевы, ведь она испытывает к тебе особое расположение, — заметил Ричард. — Но так или иначе, мне предстоит стать бароном. Меня возведут в ранг высшей знати за великие заслуги перед моей страной — или, по крайней мере, из-за того, что наша королева очень дружна с моей женой. Как тебе это нравится?
У меня перехватило дыхание.
— Ой, я так рада! Я так рада за тебя! И за наших детей! Мы теперь станем ужасно знатными. — Я неуверенно примолкла. — А разве король может просто так жаловать подобные титулы?
— Они оба считают, что это вполне возможно, и — что куда более опасно — делают это. Никогда еще молодые супруги, обладающие столь малым влиянием в мире и столь незначительными средствами, не раздавали так поспешно и власть, и деньги. И они ведь доведут своих придворных до полного безумия! Любой, кто симпатичен Маргарите, любой, кому доверяет король, может рассчитывать, что его буквально осыплют милостями; вот только из числа королевских фаворитов зачастую исключаются те, кто этих милостей действительно достоин. Герцог Ричард Йоркский, например, не получил даже места в парламенте. Говорят, его теперь и в королевском совете видеть не желают, хотя лучшего советника королю трудно было бы найти. Но король с королевой полностью игнорируют герцога Йоркского, а всяких бездарей восхваляют до небес. Вот и я стану бароном по той лишь причине, что ты — ближайшая подруга королевы.
— Погоди, муж мой, как же все-таки мы теперь будем называться? Ты станешь сэром Ричардом Вудвиллом, бароном?..
Он минутку помолчал и предложил:
— Может быть, бароном Графтоном?
— Барон Графтон, — отозвалась я, пробуя эти слова на вкус. Хоть я и прожила в Англии уже довольно долго, акцент у меня по-прежнему был заметный. — Пожалуй, мне это толком и не произнести.
— Тогда, возможно, ты предпочла бы имя, как-то связанное с твоей семьей? Может, даже одну из фамилий твоего рода? — спросил Ричард.
Минутку подумав, я осторожно промолвила:
— В общем-то, мне бы не хотелось лишний раз напоминать всем, что я дочь Люксембурга и француженка. Люди здесь французов не любят. Кстати, я всего лишь пару дней назад убеждала нашу королеву на людях говорить по-английски. А я, вдовствующая английская герцогиня, отныне стала вполне добропорядочной англичанкой, так что дай мне английское имя, и пусть наши дети носят его вместе с твоим английским титулом.
— Может быть, что-то связанное с водой? — вдруг осенило Ричарда. — В честь твоей прародительницы.
Я рассмеялась.
— Ну, нельзя же быть бароном Водой! Но как тебе барон Риверс?
[41]
— Риверс… — Он покатал это слово во рту. — Отлично! Риверс. Хорошая и вполне английская фамилия, а заодно и дань твоему роду. Итак, я стану бароном Риверсом. А если Богу угодно, то в один прекрасный день стану и графом.
— Нет, правда? Неужели они когда-нибудь решат сделать тебя графом? Неужели смогут так много отдать?
— Ах, моя дорогая! Боюсь, они все королевство запросто раздадут. Бережливость нашим правителям совсем не свойственна, а в советниках у них одни мошенники.
