— Где же она? — спросила я, и кто-то, указав на дверь в ее спальню, ответил:
— Только она запретила ее беспокоить.
— Почему? — уточнила я.
Фрейлины дружно помотали головами: они не знали.
— Она одна? — допытывалась я.
— Там еще герцогиня Саффолк, жена Уильяма де ла Поля.
Сердце у меня упало, стоило мне услышать это имя. Что же он еще натворил? Я тихо подошла к двери, постучалась и нажала на ручку. Дверь отворилась, и я шагнула внутрь.
И сразу же вспомнила: Господи, ей же всего двадцать лет! Она совсем еще молоденькая!
Маргарита и впрямь выглядела очень юной и просто крошечной в огромной королевской кровати. Она лежала, свернувшись клубком, словно ее ранили в живот, повернувшись спиной к комнате и лицом к стене. Алиса де ла Поль сидела в кресле у огня, закрыв лицо руками.
— C'est moi,
[43]
— прошептала я. — Что случилось?
Маленькая королева только головой помотала. Ее головной убор валялся на полу, волосы разметались по постели и совершенно спутались, плечи содрогались от безмолвных рыданий.
— Он мертв, — с трудом вымолвила она, словно всему миру пришел конец. — Мертв. Что мне теперь делать?
Я пошатнулась и вытянула вперед руку, боясь упасть.
— Боже мой, король?
Маргарита с яростью стала биться головой о подушку, выкрикивая:
— Нет! Нет!
— Ваш отец?
— Уильям, Уильям… Боже мой, Уильям!
Тогда я взглянула на Алису, вдову герцога.
— Мне очень жаль, миледи. Я искренне скорблю о вашей утрате.
Она молча кивнула.
— Но как это случилось? — спросила я.
Королева приподнялась на локте и через плечо посмотрела на меня. Ее волосы выглядели как спутанная золотистая грива, глаза покраснели. Ответ ее был краток:
— Его убили.
И я невольно обернулась на дверь, словно оттуда мог снова появиться убийца.
— Кто, ваша милость? Кто его убил?
— Не знаю. Возможно, этот мерзавец, герцог Йоркский. А может, кто-то еще из лордов. Любой из этих трусливых и злобных людишек, которые только и мечтают низвергнуть нас и уничтожить! Любой из тех, кто отрицает наше право распоряжаться страной так, как мы того желаем, и самостоятельно выбирать себе помощников и советчиков! Любой, кто способен тайком отправиться за границу и напасть на ничего не подозревающего невинного человека!
— Его настигли в море?
— Его перетащили на борт чужого корабля и там, прямо на палубе, отрубили голову, — с трудом произнесла она, давясь рыданиями. — Будь они прокляты! Пусть они вечно горят в аду, подлые трусы! Его тело они так и бросили в Дувре на берегу. Ах, Жакетта! — И Маргарита, точно слепая, протянула ко мне руки и, заливаясь слезами, прижалась ко мне. — Они надели его голову на пику! Точно голову предателя! Как мне вынести это? Как это вынести Алисе?
Я не осмеливалась даже посмотреть через плечо на вдову Уильяма де ла Поля, которая, впрочем, хранила полное молчание, пока королева так убивалась по своему фавориту.
— Так все же известно, кто это сделал? — снова осведомилась я.
У меня имелись серьезные опасения, что если кто-то осмелился напасть на любимейшего советника короля, то следующей жертвой может стать любой из нас. Но кто? Королева? А может, я сама?
Маргарита так сильно плакала, что даже говорить не могла, ее хрупкое тело содрогалось в моих объятиях. Потом она все же взяла себя в руки, встала, вытерла глаза и сказала:
— Я должна немедленно пойти к королю. Это известие, разумеется, разобьет ему сердце. Господи, как же мы будем обходиться без Уильяма? Кто сможет стать для нас столь же надежным советником?
Я молча покачала головой. Я не знала, как они будут обходиться без Уильяма де ла Поля. Да и чего можно было ожидать от этого мира, если знатного лорда, плывущего на своем собственном корабле, могут запросто взять в плен и тут же обезглавить ржавым мечом на палубе жалкого пиратского суденышка, качающегося на волнах? А голову несчастного надеть на пику, оставив его тело на берегу?
Графтон, Нортгемптоншир, лето 1450 года
С приходом летнего тепла король с королевой согласились отправиться на север. Они пояснили, что в жару хотели бы оказаться подальше от Лондона, поскольку в это время столицу часто охватывают эпидемии чумы, а заодно выразили желание совершить небольшое путешествие и повидаться «с добрыми жителями Лестершира». Но всем нам — во всяком случае, тем, кто жил во дворце, — было известно, что стража у ворот удвоена, и королевская чета стала прибегать к услугам дегустаторов, прежде чем положить в рот хотя бы кусочек пищи. Генрих и Маргарита боялись лондонцев; они боялись и жителей Кента; они боялись, тех, кто убил Уильяма де ла Поля, боялись, что их обвинят в потере Франции, в непрекращающемся потоке солдат-пораженцев и переселенцев, каждый день толпами прибывавших в английские порты. Денег в казне не было даже на то, чтобы заплатить поставщикам продовольствия; жителям Лондона королева не доверяла. Делая вид, что они на лето переселяются со всем двором в Лестершир, король с королевой на самом деле решили просто сбежать из Лондона и спрятаться в этом северном графстве.
Нам с Ричардом также позволили повидаться с нашими детьми и прожить в Графтоне все то время, пока двор пребывает в Лестершире. Мы сразу же оседлали коней и выехали из Лондона; нам более всего хотелось поскорее покинуть этот угрюмый город, полный скрытных людей, которые вечно о чем-то шептались на перекрестках. Ходили слухи, что король с королевой намерены жестоко отомстить мятежному графству Кент, на побережье которого было брошено обесчещенное тело Уильяма де ла Поля. Лорд Сай и его зять, обладатель могучих ручищ и шериф Кента, заявили, что вместе выследят виновных и предадут их казни, а также казнят и всех членов их семей; они пообещали очистить Кент «от этих мерзавцев», даже если придется превратить его в пустыню.
Покинув столицу и оказавшись наконец вдали от ее мрачных стен, мы с Ричардом скакали бок о бок, держась за руки, точно юные влюбленные, а наш маленький отряд охраны, специально чуть отстав от нас, ехал позади. Дороги были сухими и чистыми, поросшие травой обочины пестрели цветами, в зеленых изгородях распевали птицы, по деревенским прудам плавали утки с выводками утят, и всюду пышно цвели розы.
— А что, если нам никогда больше не возвращаться ко двору? — предложила я мужу. — Что, если стать просто сквайром Графтоном с супругой?
— С целым выводком детишек, — улыбнулся он.
— Да, у нас будет много-много детишек, — с энтузиазмом подхватила я. — Восьмерых мне мало, хотя девятый уже на подходе. Я надеюсь на круглую дюжину!
Он снова улыбнулся и сказал:
