— И все-таки меня, скорее всего, опять призовут в армию. Даже если бы я был самым ничтожным и тихим сквайром Графтона, даже если бы я кормил самую большую семью в Англии, все равно нашелся бы тот, кто имел бы право приказать мне воевать.
— Но ведь после войны ты бы снова вернулся домой, — продолжила я эту мысль. — И мы стали бы жить за счет доходов с наших полей и ферм.
Муж вздохнул.
— Это было бы не такое уж богатое житье, миледи. Не такое, какого хотелось бы тебе. А твоим детям пришлось бы брать себе в жены и в мужья детей наших арендаторов, а уж их дети и вовсе бегали бы без присмотра. Желаешь получить в качестве внучка маленького крестьянина с неумытым лицом?
Я показала ему язык. Он прекрасно знал, как я дорожу нашими книгами и музыкальными инструментами, как решительно требую, чтобы все наши дети непременно учились читать и писать на трех языках, а также постепенно овладевали всеми придворными искусствами.
— Нет уж, мои дети должны занять в этом мире подобающее место!
— А ты честолюбива, — заметил Ричард.
— Ничего подобного! Не забывай, что я была первой дамой Франции, я занимала такое высокое положение, о каком любая женщина может только мечтать. И от всего этого с легкостью отказалась ради любви к тебе.
— Нет, милая, ты честолюбива и слишком гордишься своей семьей и своими детьми. И тебе очень приятно, что я стал бароном.
— Ах да! — смеясь, воскликнула я. — Бароном! Еще бы, любая захочет, чтобы ее муж стал бароном. По-моему, это не такое уж сильное проявление честолюбия. Это же просто… очень понятно.
— Ну да, и я тоже это понимаю, — миролюбиво согласился Ричард. — Но неужели ты бы действительно хотела всегда жить в сельском поместье и никогда не возвращаться ко двору?
Минутку я подумала, вспомнив нашего нервного короля и его юную королеву.
— Мы ведь не можем их бросить, да? Не можем? — с тоской спросила я.
Он покачал головой.
— Это наш долг. Мы призваны служить Дому Ланкастеров. И потом, я просто не представляю, как они будут без нас обходиться. Мне кажется, мы не сможем просто их оставить и удалиться к себе в Графтон. Что они тогда будут делать?
Мы прожили в Графтоне неделю. Это было самое лучшее время года: сады в бело-розовом яблоневом цвету, новорожденные телята, пасущиеся на лугу. Ягнят вместе с матерями уже отправили на верхние пастбища, и они бегали по траве, размахивая своими хвостиками, похожими на толстые шерстяные колбаски. Трава в лугах поднялась уже достаточно и колыхалась на ветру, готовая к косьбе; в полях набирала колос пшеница высотой по колено. Мои старшие дети — Элизабет, Льюис, Анна и Энтони — к тому времени уже жили в домах различных наших родственников, учась там манерам и умению вести себя в обществе, но все они, конечно, приехали домой, чтобы побыть с нами. Четверо младших — Мэри, Жакетта, Джон и Ричард — были вне себя от возбуждения, поскольку наконец-то вся наша большая семья собралась вместе, в том числе их старшие братья и сестры. Мэри, семилетняя, была признанным вожаком этого маленького отряда, а остальные ей преданно служили.
Я была несколько утомлена очередной беременностью. Когда начинало пригревать солнышко, я брала маленького четырехлетнего Дикона
[44]
на руки и, укачав его, ложилась вместе с ним и дремала в полуденном тепле. А когда малыш засыпал, я порой вытаскивала подаренные бабушкой карты и, переворачивая их одну за другой, рассматривала изображения. Я не перемешивала колоду и даже не пыталась гадать. Я просто изучала знакомые картинки и думала о том, что в будущем подарит мне судьба и мои обожаемые дети.
Днем мой муж выслушивал бесконечные жалобы селян: кто-то передвинул изгородь, кто-то позволил своей скотине беспрепятственно забраться на чужое поле и потравить пшеницу. Ричард был хозяином поместья, так что ему приходилось всем этим заниматься, обеспечивая соблюдение законов и справедливость на наших землях; он выяснял также, берут ли взятки наши соседи, и вместе с судом присяжных решал, какой в каждом конкретном случае вынести приговор. Кроме того, он частенько посещал дома местных джентри, напоминая им, что они должны будут в случае необходимости организовать отряд под его командованием; одновременно он пытался заверить их, что король Генрих вполне способен править страной, его суду и совету можно доверять, а наша казна в целости и сохранности и мы непременно удержим те земли, что у нас еще остались во Франции.
Я подолгу возилась в своей кладовой вместе со старшей дочерью Элизабет, моей преданной ученицей. Мы с ней заливали травы маслом или высушивали их, постоянно проверяя, хорошо ли они высохли, а потом превращали их в порошок и засыпали на хранение в различные закрытые сосуды. Все это я делала в соответствии с расположением звезд, тщательно сверяясь по всем этим вопросам с книгами милорда герцога. Время от времени я находила в доме книги, которых вроде бы раньше не замечала; в них объяснялось, например, как приготовить aqua vitae, «воду жизни», или как устранить нечистоту предмета, слегка омыв его дистиллированной водой. Эти книги приносила из библиотеки Элизабет. Но я, хорошо помня Элеонору Кобэм, томившуюся за холодными стенами Пилкасла, подобные книги у Элизабет всегда отнимала и убирала на самую высокую полку. Я никогда не выращивала и не сушила никаких иных трав, кроме тех, которые известны всякому, умеющему хорошо готовить. Впрочем, наступили такие времена, когда любые знания следовало скрывать как можно тщательнее.
У меня были надежды, что мы еще месяц по крайней мере сможем провести в Графтоне; я не очень хорошо переносила эту беременность, и мне, конечно же, хотелось все лето прожить в деревне. Пусть себе король с королевой продолжают путешествовать по северу, а нас оставят в покое, думала я. Мы с Ричардом иногда выезжали верхом и навещали кое-кого из соседей. И вот однажды мы уже на закате вернулись домой после такой поездки и увидели, что возле колодца нас поджидает королевский гонец. Заметив нас, он вскочил и передал Ричарду письмо, запечатанное печатью короля.
Ричард рывком раскрыл письмо, быстро пробежал его глазами и тут же сообщил:
— Я должен срочно уехать. Мне придется буквально на ходу собирать отряд.
— Что случилось? — спросила я, осторожно спешиваясь.
— В Кенте мятеж. Собственно, любой дурак мог это предсказать. Король требует, чтобы я немедленно мчался к нему и вместе с ним возглавил войско. Он хочет, чтобы именно я нес королевский штандарт.
— Король намерен возглавить войско? И он сам поведет его в Кент?
Я просто ушам своим не верила. Отец нашего короля действительно был замечательным полководцем и еще в ранней молодости проявил это свое качество. А вот нынешний король ни разу и доспехов-то не надевал, разве что во время турниров.
— Он был очень разгневан тем, что случилось с герцогом Саффолком, — напомнил мне муж, — упокой, Господи, его душу, и поклялся отомстить. А королева поклялась, что увидит убийц герцога мертвыми. Теперь эта возможность у них появилась.
