— Ну да, — подтвердила я, — и люди приветствовали его так, словно он освобождает их от тирана. Лорд-мэр, и все олдермены тоже. Все они так радовались, когда он, как герой, въезжал в столицу.
Ричард нахмурился.
— Ты только не забудь все это сообщить Скейлзу.
Лорд Скейлз пребывал в состоянии плохо скрываемого ужаса. Воспользовавшись домом констебля Тауэра, он выставил двойную стражу у передней и задней дверей, а также у всех окон и явно опасался, что король бросил и его, и свою столицу на растерзание мятежникам из Кента. Он не слишком доверял даже своим подчиненным: может, они и служат в королевской страже, может, и состоят на жалованье у короля, но кто знает, не из Кента ли они родом, нет ли у них где-нибудь в Дувре родственников, едва сводящих концы с концами? По крайней мере половина гвардейцев и вовсе были родом из Нормандии
[49]
и, безусловно, чувствовали себя преданными; с какой стати они должны защищать нас, тех, кто лишил их дома? Когда я поведала Скейлзу, что Кейда на мосту приветствовали как героя, лорд заявил, что я, должно быть, ошиблась, и вскричал:
— Он не герой, а законченный негодяй и мерзавец!
— Но в свите у него было немало благородных господ, — заметила я. — Это несомненно. Я смогла оценить, какие отличные у них кони и дорогие седла. Да и сам Кейд держался так, словно привык командовать людьми. И, кстати, из всех олдерменов нашей столицы его не приветствовал только один…
— Он проходимец! — рявкнул Скейлз.
Я удивленно подняла бровь и посмотрела на Ричарда. Тот пожал плечами, словно говоря, что я сделала все, что могла, давая командующему Тауэром, явно утратившему самообладание, возможность представить, каков в действительности его враг, но если уж лорд Скейлз настолько испуган, что даже слышать о нем не желает, то с этим я уж точно ничего не могу поделать.
— Я провожу супругу в жилые помещения и постараюсь раздобыть ей что-нибудь поесть, — обратился он к лорду Скейлзу. — А затем вернусь к вам, и мы попытаемся составить план возможной атаки. Пожалуй, прямо сегодня ночью. Когда они хорошенько выпьют и славно закусят у лорд-мэра за обедом. А может, лучше напасть на них прямо в разгар пиршества? Когда они вовсю будут праздновать победу? Или же когда они двинутся назад, к Саутуарку? Тогда можно перехватить их на узких улочках перед мостом.
— Только не сегодня! Нет, не сегодня! — быстро возразил Скейлз. — Кроме того, я ожидаю от короля подкрепление. Он должен прислать людей из Центральных графств.
— Оттуда им несколько дней сюда добираться. Если они вообще придут нам на помощь, — заметил мой муж. — И, по-моему, лучше всего было бы напасть на Кейда прямо сейчас, пока он этого никак не ожидает, пока его люди пьяны в стельку.
— Не сегодня! — нервно повторил Скейлз. — Это вам не французы, Риверс. И наш с вами французский опыт тут не поможет. Эти предатели-крестьяне воюют без всяких правил, на темных улицах, исподтишка. Нет, нам нужно затаиться, собрать достаточно сил и уж тогда нанести им сокрушительный удар. Я отправлю еще одно письмо королю и попрошу его указаний.
Мой муж явно снова хотел поспорить, но потом, судя по всему, передумал. Накинув мне на плечи свой теплый плащ, он повел меня в свои апартаменты, как обычно расположенные рядом с королевскими покоями. Но сейчас, даже в этих хорошо знакомых комнатах, я чувствовала себя как-то странно: король с королевой находились не здесь, в Тауэре, а где-то далеко; мост был поднят; решетки у ворот опущены; а нас самих осаждало войско, состоявшее из наших же соотечественников.
— Черт бы все это побрал! — коротко выругался мой муж и, щелкнув пальцами, отпустил слугу, поставившего на стол поднос с едой. — Черт бы все это побрал! И ведь каждый из тех людей, чья прямая обязанность гасить беспорядки в городе, либо лицемер, либо трус! Поешь, дорогая, и ложись отдыхать; а я приду, как только выставлю постовых. В голове не укладывается: неужели теперь мы должны сидеть в осажденном мятежниками Тауэре? Воевать с англичанами на территории Англии, в ее столице? Кто бы мог подумать!
Но нам действительно пришлось сидеть в осажденном Тауэре и воевать со своими соотечественниками на улицах английской столицы. Каждый день мой муж посылал слуг, зачастую даже просто кухарок, на рынок и к городским воротам — собирать сплетни и слухи. Вернувшись, они докладывали, что армия Кейда расположилась на южном берегу реки и в нее с каждым днем вливается все больше людей. Это было как раз то, чего Ричард опасался больше всего: восстание могло приобрести слишком большой размах, если к жителям Кента присоединятся еще и жители Гемпшира и Сассекса.
— А как же наш дом? — с тревогой спрашивала я, волнуясь за своих малолетних детей. — Может, мне лучше вернуться туда, к нашим малышам?
— На дорогах небезопасно, — качал головой Ричард, хмурясь от беспокойства. — Как только я хоть немного пойму, что там происходит в действительности, я сразу же отправлю тебя домой с отрядом охраны. Но мне неизвестно даже, не угрожает ли что-нибудь королю, находящемуся в Кенилуорте. Мы посылали туда гонцов, однако ответа так и не получили. Если Кенилуорт осажден…
Муж не договорил.
Порой начинало казаться, что наступил конец света. Если уж простой народ поднялся против своего короля, если уж простолюдины отнимают у нас оружие и вооружаются, если ими командует человек, воспитанный и обученный в Англии, который, как и все мы, тяжело переживал наши потери во Франции, тогда нет никакой надежды, что наш мир когда-нибудь станет прежним. Только король-герой, король, пользующийся любовью всего народа, сумел бы спасти нас — но, увы, наш король Генрих способен был лишь прятаться в Кенилуорте, отложив в сторону свои прекрасные доспехи, которые и надевал-то один-единственный раз для парадного выезда.
Из армии повстанцев нам доставили письмо с требованием выслать им для допроса лорда Сея, пэра Кента.
— Мы не можем его выдать, — заметил мой муж, обращаясь к командующему крепостью лорду Скейлзу. — Они же убьют его.
— Он находится в Тауэре по обвинению в предательстве, — довольно разумно возразил ему лорд Скейлз. — После допроса, вполне вероятно, его сочли бы виновным и, так или иначе, все равно казнили бы.
— Король отправил его в Тауэр, чтобы спасти от опасности, а вовсе не желая обвинять в предательстве, и вам, милорд, это известно не хуже меня, — заявил Ричард. — Король наверняка освободил бы его. Вы же знаете, что король простил бы ему любые прегрешения.
— И все же я передам его повстанцам. А если он действительно не виновен в том, о чем они говорят, пусть сам так им и скажет, — решил лорд Скейлз.
Мой муж чертыхнулся себе под нос, а затем произнес ясно и четко:
— Милорд, лорд Сей будет убит, если мы выдадим его мятежникам, виновен он или нет. И с вашей стороны это не освобождение из-под стражи, а выталкивание человека из безопасного убежища навстречу верной смерти. Если данный случай для вас ничего не значит, то я хотел бы спросить: как вы поступите, если мятежники потребуют, чтобы вы выслали им меня? И как, с вашей точки зрения, должны будем поступить мы, если они потребуют выслать вас?
