Книга Хозяйка Дома Риверсов, страница 93. Автор книги Филиппа Грегори

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хозяйка Дома Риверсов»

Cтраница 93

— А где его милость король?

— В часовне, ваша милость, — сообщил тот. — Со своим духовником.

— В таком случае я сам зайду за вами, — предложил Эдмунд Бофор королеве. — Угодно ли вам, чтобы я перед обедом составил вам компанию?

— Да, конечно, — согласилась она.

Фрейлины, как всегда, болтали, устроившись на стульях и оконных сиденьях, а королева и герцог, усевшись рядышком на одном из широких подоконников, о чем-то тихо беседовали, низко склонившись друг к другу. Вдруг в дверь охотничьего домика постучали, она резко распахнулась, и на пороге появился гонец из Франции, весь покрытый дорожной пылью. Лицо его было столь мрачно, что все сразу поняли: он принес дурные вести.

Герцог тут же вскочил, не позволяя гонцу говорить.

— Не сейчас, — остановил он его и резко спросил: — А король где?

— Король приказал не тревожить его, — ответил гонец. — Но мне-то было велено поспешить и как можно скорее передать весьма печальные известия. Речь идет о милорде Талботе, благослови, Господь, его душу. И о Бордо.

Герцог схватил гонца за плечо и вывел за дверь, даже не взглянув на королеву и не сказав ей ни слова. Взволнованная, она вскочила на ноги, но я подошла к ней и быстро произнесла:

— Успокойтесь, ваша милость. Вы должны хранить спокойствие — ради ребенка.

— Но какие новости он привез? — воскликнула она. — Какие новости он привез из Франции? Эдмунд!

— Одну секунду, — бросил через плечо Бофор и снова повернулся к ней спиной, будто она была не королевой, а самой обыкновенной женщиной. — Подождите одну секунду, ваша милость.

Фрейлины тихо ахнули: так грубо он еще никогда не обращался с королевой, а я обняла ее за талию со словами:

— Идемте, ваша милость. Вы пока приляжете, а герцог потом придет и сразу же все вам сообщит. Идемте же.

— Нет, — отрезала она, вырываясь из моих объятий. — Я должна знать. Эдмунд! Скажи мне!

Герцог еще несколько секунд что-то быстро выяснял у гонца, а потом наконец повернулся к нам. Вид у него был такой, словно он только что получил удар кинжалом в самое сердце.

— Это Джон Талбот, — тихо промолвил он.

Королева пошатнулась, колени у нее подогнулись, и она упала на пол в глубоком обмороке.

— Помогите мне, — быстро скомандовала я одной из фрейлин.

Но первым ко мне на помощь метнулся Бофор. Он подхватил Маргариту на руки, отнес в спальню и опустил на кровать.

— Немедленно позовите врачей! — крикнула я фрейлинам и следом за Бофором вбежала в спальню.

Он уже успел уложить ее и, встав коленями на постель, низко над нею склонился, обнимая ее, точно пылкий любовник, и что-то шепча ей на ухо.

— Маргарет, — настойчиво повторял он, — Маргарет.

— Нет! — вмешалась я. — Нет, ваша милость! Отпустите ее, лорд Эдмунд! Я сама о ней позабочусь. А вы оставьте ее, отойдите!

Но Маргарита, очнувшись, удержала Бофора за колет, крепко вцепившись в него обеими руками.

— Скажи мне все, — отчаянно пробормотала она. — Говори даже самое плохое, немедленно!

Я с грохотом захлопнула двери спальни и прислонилась к ним спиной, прежде чем кто-либо еще успел увидеть, как он обнимает ее, как держит в ладонях ее лицо, как она сжимает его запястья, как жадно они смотрят в глаза друг другу.

— Любовь моя, мне невыносимо тяжко говорить об этом, но лорд Талбот мертв. И сын его тоже. Мы потеряли Кастийон, который он пытался защитить, мы потеряли Бордо, мы потеряли все на свете!

Она содрогнулась.

— Боже мой, англичане никогда мне этого не простят! Так мы потеряли всю Гасконь?

— Да, всю, — подтвердил Бофор. — И самого Джона Талбота тоже, храни, Господь, его душу.

Из глаз Маргариты полились слезы; они ручьем текли по щекам, и Эдмунд Бофор осушал их поцелуями; он целовал ее, как любовник, пытающийся утешить свою возлюбленную.

— Нет! — снова в ужасе вскричала я.

Положив руку ему на плечо, я попыталась оторвать его от королевы, однако ни он, ни она будто не видели и не слышали меня. Они продолжали льнуть друг к другу, руки Маргариты обнимали Бофора за шею, а он полулежал на ней, покрывая ее лицо поцелуями и давая какие-то обещания, которые, разумеется, сдержать не мог. И в эту самую минуту, в эти ужасные мгновения дверь у нас за спиной распахнулась, и Генрих, король Англии, вошел в спальню и сразу застал их обоих — свою беременную жену и своего дорогого друга.

Он довольно долго молча смотрел на них, словно пытаясь понять, что происходит. Затем герцог Сомерсет медленно поднял голову и, скрипнув зубами, нежно высвободился из объятий королевы. Он встал, осторожно опустил ее на подушки и слегка нажал ей на плечи, заставляя лежать спокойно; затем поудобней устроил ее ноги и поправил подол платья, прикрывая лодыжки. И лишь после этого он медленно повернулся лицом к королю и слабо шевельнул рукой, словно желая что-то сказать, однако не проронил ни слова. Да и нечего ему было сказать. Маргарита чуть приподнялась, опираясь на локоть. Генрих переводил взгляд с жены, белой, как привидение, на герцога, стоявшего с нею рядом. Затем он посмотрел на меня. Он казался озадаченным и обиженным, точно малый ребенок.

И я, невольно протянув к нему руки, словно он и впрямь был одним из моих детей, которого постиг жестокий удар, произнесла первое, что пришло мне в голову:

— Не смотрите, не надо на это смотреть.

Генрих склонил голову набок, точно собака, пытающаяся понять хозяина; да и вид у него был, как у побитой собаки.

— Не смотрите, — лепетала я. — Не надо смотреть.

Странно, но он сам шагнул ко мне и приблизил ко мне свое бледное лицо, и я, не сознавая толком, что делаю, подняла руки, а он взял сперва одну мою руку, затем вторую и закрыл себе глаза моими ладошками, словно надевая на глаза повязку и не желая больше ничего видеть. На мгновение все мы словно застыли: мои руки закрывали королю глаза, герцог молча ждал возможности как-то оправдаться, а Маргарита откинулась на подушки и положила руку на округлившийся живот. Король, продолжая с силой прижимать мои ладони к своим закрытым глазам, громко и внятно повторил за мной:

— Не смотрите. Не надо смотреть.

А потом повернулся и пошел прочь, не прибавив более ни слова. Просто повернулся к нам спиной, покинул комнату и тихо прикрыл за собой дверь.


К обеду в тот вечер король не спустился. А королеве обед подали в ее покои. Дюжина ее фрейлин и я сели за стол, но половину блюд отправили обратно нетронутыми. Герцог Сомерсет обедал в большом зале во главе королевского стола. Он же сообщил притихшим придворным печальную весть об утрате всех наших земельных владений во Франции, за исключением крепости Кале и самого этого города. Он рассказал также о гибели Джона Талбота, графа Шрусбери, которому рыцарская доблесть и мужество не позволили находиться в стороне во время совершенно безнадежного сражения с врагом. Жители города Кастийона умоляли Талбота прийти и снять измучившую их французскую осаду, и он не смог остаться глухим к их просьбам. Однако этот благородный рыцарь свято соблюдал обет, данный французскому королю, освободившему его из плена: он обещал, что никогда более не поднимет оружия против французов, и на этот бой тоже выехал во главе своего войска, не надев доспехов, не имея ни меча, ни щита. Это было проявлением истинного рыцарства и истинного безрассудства. Акт, вполне достойный такого великого человека, как Талбот. Сначала какой-то лучник ранил стрелой его коня, и конь упал, придавив Талбота своим тяжелым телом и сделав его совершенно беспомощным, а потом вооруженный боевым топором воин изрубил несчастного рыцаря на куски. Настал конец нашим надеждам. Мы потеряли Гасконь во второй и почти наверняка в последний раз. Мы потеряли все, что было завоевано отцом нынешнего короля, и оказались жестоко унижены Францией, которая некогда была нашим вассалом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация